Только, пожалуй, он уже это сделал.

Иду обратно в столовую зону, вновь оставляя ребенка в манеже. Убираю все игрушки, что Злате удалось вытолкать.

Минутой позже Демид в рубашке с засученными рукавами уже входит к нам.

— Пить что будешь? — хочу налить воды в стакан себе и ему.

— Ничего, — безэмоционально отвечает.

Накладывает салат в тарелку, на меня даже не смотрит. Аккуратно сажусь за стол.

В горле пересохло, не представляю, как подобрать слова к этому разговору.

Семнадцать лет брака — это ведь не год, ни два, ни три. Это целая жизнь, которую мы оба когда-то выбрали.

Мы были друг у друга, несмотря ни на взлеты, ни на падения. Я старалась максимально освободить его от домашнего быта, давать время на отдых, не доставать с не забитым гвоздем. Да просто любить его и восхищаться им...

В какой момент я потеряла из виду, что все настолько плачевно?

Муж молча ест, просматривая что-то в телефоне, а мне кусок в горло не лезет.

— Демид, — тихо подаю голос, наблюдая за мужчиной: — Ты не хочешь поговорить со мной?

Он отвлекается, бросая взгляд темных глаз прямо в душу, и вскидывает бровь.

— О чем?

Казалось бы простой вопрос, но он вдруг обижает.

— Да о чем угодно. Как твой день прошел? — пожимаю плечами.

— Нормально. Твой? — отвечает даже не глядя.

— Вполне неплохо, кроме одного инцидента, — отвечаю, набирая на тарелку овощи.

— Что опять? — хмурится.

Собираюсь с духом, чтобы выдать ему в лоб.

— Застала своего мужа лапающего свою помощницу.

Как ни стараюсь держать голос ровным, на последних словах он сбивается. Застываю в ожидании ответа и наблюдаю за Демидом.

— И что ты хочешь услышать? — вздергивает бровь, с совершенно равнодушным лицом спокойно продолжая есть.

От такой наглости даже рот открываю, не в силах понять, где тот мужчина, за которого я выходила замуж.

— Хотя бы объяснений я не заслужила? — в недоумении мотаю головой: — Причину, почему ты так поступил? Почему ты лапал другую девушку в подсобке своей заправки? Это ведь даже звучит дешево и вульгарно!

Он сжимает зубы, являя желваки на лице, и со звоном бросает приборы в тарелку.

— Причину значит… Хорошо, — прожигает раздраженным взглядом: — Потому что хотел. Такой ответ тебя устроит?

В глазах ни капли раскаяния, лишь нахальная усмешка.

Глаза наливаются слезами от обиды, и в то же время будто становятся больше из-за ужаса.

— Хочу других женщин, представляешь? Хочу вульгарного, мать его, пошлого секса. И раз уж ты узнала, я рад, что теперь ты в курсе, — без зазрения совести уверенно заявляет: — Я не требую развода. Ни в коем случае не оставлю детей, но тебе нужно это принять, — вновь берется за вилку, а я так и сижу с остановленным сердцем.

Пара капель соленой влаги уже стекают вниз к подбородку.

Мне больно. Очень.

Невозможно объяснить, что я чувствую сейчас. Это такая, пронзающая душу боль, приправленная унижением от человека, от которого ты меньше всего ждал подобной подлости.

— За что ты так с нами? — шепчу, ища ту искорку из прошлого в его глазах.

— Да твою мать, Диана! — снова швыряет приборы: — Ты хотела ужина, я пришел есть, теперь ты не даешь и кусок прожевать! Как думаешь почему?! Да потому что вся жизнь именно это! — обводит руками стол: — Вечно уставшее недовольное лицо, разговоры только о пеленках, массажах, салфетках, оценках, шторах и прочей хрени! А и главное, эта, блядь, — накалывает на вилку кусок мяса: — Гребаная утка, от которой уже тошнит! — заканчивает тираду на повышенных тонах, и убирая салфетку с колен, встает.

— Надеюсь, я доступно объяснил тебе причину! — с сарказмом бросает напоследок, а я так и остаюсь умирать, сидя за столом одна.