– И что вы сделали? – выгибаю бровь. – позвонили?

– Нет, – мужчина отрицательно качает головой, – не стал этого делать. Но, признаюсь, с трудом удержался от звонка твоей матери. Она так интересно у тебя подписана, просто «Мать». Обычно у девушек более ласковое отношение к родительнице, вырастившей их в одиночестве.

– Так она меня не растила, – отвечаю хмуро, – но я так и не понимаю, к чему вы лезете в мою жизнь.

– Потому что хочу стать ее частью, Катя, – произносит мужчина, вздыхая, – кажется, я появился как нельзя вовремя. Может, смогу заслужить хоть толику прощения своей помощью.

– Какого прощения? Мне вас не за что прощать, это я вам должна, – часто моргаю ресницами, пытаясь справиться с тревогой, скопившейся под сердцем.

– Нет, Катя, есть. Я твой отец.

19. 19

Настоящее время

Влад

– Какого? Вы что делаете? – наезжаю на незнакомых людей, активно копошащихся в моем кабинете.

С трудом собрал себя, чтобы выйти на работу с утра пораньше, попытаться восполнить время, что я пропустил, находясь в двухнедельном загуле по случаю краха собственной «идеальной» жизни, и тут на тебе, снова сюрпризы. У меня уже нервный тик сформировался на это слово, «сюрприз».

– Владислав Владимирович Иванов? – обращается ко мне один из посетителей офиса, я лишь удивленно киваю. Интуиция говорит, что неспроста он так официально. – Мы проводим обыски на фирме вашего отца, странно, что вы не в курсе.

– Хм, – пытаюсь припомнить, есть ли по этому поводу информация в моей голове, кажется, мать что–то говорила позавчера, но я списал ее истерику на свое поведение, – да мы с ним не слишком активно общаемся.

И это правда. С папенькой у нас отношения натянутые, наверное, с моего младенчества.

– Если это действительно так, то я вас поздравляю, выйдите сухим из воды, – говорит «захватчик» моего кабинета. – Разве что работы лишитесь, но с вашим послужным списком, – он кивает на мои грамоты на стене, – это не страшно.

– А–ага, – отвечаю ему заторможенно, постепенно понимая, что и тут происходит нечто нездоровое. – Так я могу идти?

Я сейчас совсем не в том состоянии, чтобы проходить допросы. Одна надежда – они действительно решат, что я лишь пешка в бизнесе отца, не важнее, чем остальные руководящие менеджеры. Впрочем, это предположение недалеко от истины. Хоть я и его родной сын, привилегий мне это мало дает.

– Пока да, можете идти. Если у нас появятся вопросы, мы знаем, где вас найти.

Молча разворачиваюсь и шагаю обратно к лифту. Они знают, где меня найти. Что за чертовщина?

– Мама, что происходит на фирме? – на улице достаю телефон и звоню единственному человеку, который может все объяснить.

– Проблемы, сынок, – отвечает мать и не может не добавить яду. – Пока ты упивался крахом личной жизни и двойным предательством Ники, на отца завели дело. Подозреваю, не без помощи родителей Ники. Вот ушлая девка, не зря она мне не нравилась.

От услышанного по моей спине пробегает холодок. Некомфортно и стыдно, что я был не в адеквате, чтобы поддержать семью.

– Ты ее всегда нахваливала, странно теперь слышать от тебя это, – но вместо слов поддержки из меня вырывается другое.

– Естественно, я ее нахваливала! Сын, ты такой интересный, она ведь была нам нужна, и вы были вместе. Я столько усилий вложила в сохранность вашего брака, теперь злюсь на нее не меньше твоего, – возмущается моя мать.

– Ладно, прости, я не хотел задеть. Как отец? Мне стыдно, что я был не с вами.

– Жара началась всего несколько дней назад. И, знаешь, даже хорошо, что ты не был с нами. Ты не способен сохранять хорошую мину при плохой игре, еще бы навредил ненароком. А так они тебя рассматривают, как рядового сотрудника, а не соучастника.