Потом Нояна тоже переселили, отправили в казармы к остальным воинам, чтобы он проходил обучение, и издеваться над ним я уже не могла. Оставшись единственным княжеским ребенком в гареме, я приуныла и даже забыла о своем отвратительном поведении, поэтому наложница Хун больше из-за меня не страдала.

Долгое время я вела себя тише воды иже травы и буквально чахла от скуки. Отец не собирался никуда меня пристраивать – разве что, замуж, – поэтому я по настоянию матери обучалась всяческим нужным только знатным девушкам вещам: рукоделию, танцам, пению, игре на музыкальных инструментах, этикету и делала все настолько плохо, что учительницы порой уходили в слезах от моей глупости. В свободное же время – а это большая половина дня – я бездельничала, за что мама меня корила. Она очень расстраивалась, что из меня не получалась идеальная девушка.

Когда мне было тринадцать, брат женился на Нин, и она взяла меня под свое крыло. Невестка постоянно забирала меня гулять, показывала интересные места, а также учила вести себя в обществе, ездить верхом и стрелять из лука.

Через год после их свадьбе умер отец. Онер стал князем, а Нин княгиней. Мама осталась вдовствующей княгиней. Когда боль и шок поутихли, брат взялся за наведение порядка в семье. Устраивал все так, чтобы было удобно ему и всем нашим близким. Он предложил мне переехать в отдельный двор, чтобы я спокойно нашла себе интересное занятие без участия матери, ну и проводила время с Нин, когда он с головой уходил в государственные дела.

Я переселилась, начав относительно свободную жизнь в качестве придворной. По крайней мере, мать за мной уже не могла ходить по пятам, как было в гареме. Однако интересное занятие я так себе и не нашла. Зато Нин быстро увлеклась архивом – она вообще любила разные документы и книги, поэтому никогда не скучала. Ну а я что и перепробовала, нигде не могла себя найти: от рукоделия до сбора разных механизмов и даже боевых искусств (брат Ноян приложил много сил, чтобы научить меня хотя бы одному приему). Так я и осталась, не найдя своего призвания.

Сейчас мы стояли перед воротами гарема. Сады женщин князя отделялись от других и при моем отце усиленно охранялись, чтобы никто посторонний не мог туда проникнуть. Онер же убрал лишнюю стражу, не видя в этом смысла: территория сама по себе отлично охраняется. Да и гарем для брата не имеет никакого значения, потому что жена у него одна и живет вместе с ним.

– Ну что, – начала Нин, ободряюще посмотрев на меня, – надеюсь, вдовствующая княгиня не сильно разнервничалась.

Мама всегда паниковала, когда что-то выбивало из равновесия. А такое могло произойти из-за любой мелочи, потому что она чересчур впечатлительный человек. Из-за этого с ней тяжело общаться, но я все равно ее люблю.

– Надеюсь, – отозвалась я.

Нин взяла меня за руку, и мы вместе прошли в гарем. Мама отдыхала в беседке у себя в саду. Вокруг стояли цветы в горшках, красивые, ухоженные благоухающие. Мама увлекалась растениями. Коллекционировала их, ухаживала за ними, заказывала из других городов и стран редкие диковинные сорта. Они росли у нее в саду и радовали глаз всех, кто сюда приходил. Мама была счастлива. Она просто спокойно жила и занималась тем, что ей нравится. А я была счастлива за нее – редко кому во дворце удается найти свое счастье.

– Моя девочка! – воскликнула мама, увидев меня.

Она была в красном шелковом платье, черные волосы украшали золотые заколки с нитями мелки бусин. Лицо ей каждый день выбеливали так, что кожа казалась фарфоровой, глаза чуть подкрашивали, но не сильно, чтобы все внимание привлекали ярко-красные губы.