– Какой ужас, этот княжич Асура полное ничтожество, – сказала Нин, взяв меня за руки. – В голове не укладывается, что такое могло произойти в нашем собственном доме.

– Княжич ничтожество, а Айсель глупая, – резко сказал Ноян. – Кто надоумил тебя одеться в мужскую, да еще и бедную одежду и ходить без свиты? Ты княжна. Это не только неприлично, это опасно.

Опять он за свое!

– Брат Ноян, – Нин бросила на него строгий взгляд. – Ты пришел узнать, как себя чувствует Айсель, или побухтеть?

– И то, и другое, – невозмутимо ответит тот.

– Со мной все нормально, – вмешалась я. Служанка взяла пуховку и хорошенько припудрила мою кожу. На месте синяка она проходилась мягче, но брала куда больше пудры. От витающих в воздухе пылинок страшно хотелось чихать. – Я собираюсь навестить мать, чтобы она убедилась, что я жива.

Я все же не сдержалась, чихнула, а до кучи еще и закашлялась, потому что пудра попала и в рот.

Нин и Ноян не стали ничего расспрашивать, пока служанки не закончили приводить меня в порядок.

– Я провожу тебя, – вызвалась Нин, взяв меня под локоть.

Я ей улыбнулась и кивнула.

Нин – милейшая девушка и заботится обо мне, как о своей младшей сестре.

Только мы двинулись к выходу, как Ноян оторвался от стены и преградил нам дорогу.

– Дай мне слово, что больше не станешь в таком виде выходить в город, – потребовал он, указав мне пальцем чуть ли не в нос.

– Да ладно тебе, брат, – я отмахнулась от его руки, как от мухи, – даже Онер от меня ничего не требовал.

– Он слишком тебе потакает. Ты уже взрослая. Хочешь куда-то идти, берешь с собой свиту, а не притворяешься парнем.

– Но если Онер не разрешил мне выходить, как бы я пошла со свитой? – справедливо заметила я.

– Значит, не пошла бы.

– Нет, так я не согласна.

Взгляд Нояна стал тяжелее.

– Брала бы пример с Нин. Ты можешь многому у нее поучиться.

– Вообще-то… – начала я, но Нин меня дернула за руку и перебила:

– Брат Ноян, а не задержался ли ты в женской гардеробной?

– Ладно, – согласился он, хотя замечание его явно нисколько не смутило. Да ему вообще все равно, что в это место мужчинам вход категорически запрещен! – Смотри у меня, сестрица!

Он развернулся и переступил порог.

– Вообще-то, это ты… – снова начала я, повернувшись к Нин, но она закрыла мне рот рукой и убрала ее только тогда, когда Ноян скрылся с глаз. – Это была твоя идея!

Именно она посоветовала мне притворяться другим человеком, чтобы тайно выходить в город. Тогда я одевалась, как служанка, потому что по словам Нин простая девушка не будет привлекать внимания.

– Не всегда меня нужно слушать, – хмыкнула она, пожав плечами, и повела на выход.

Мы покинули мой сад и отправились в гарем. Мама и две наложницы до сих пор там жили. После смерти отца Онер предлагал матери перебраться в другое место, но она сказала, что за столько лет уже привыкла к старому дому и в новом прижиться будет трудно.

Гарем в принципе ничем не отличался от других мест во дворце – такие же сады с домиками, беседками и прудами. У мамы был личный дом, похожий на мой, и куча служанок.

В детстве мы с Онером жили с ней. Брат старше меня на шесть лет, поэтому я плохо помню годы, прожитые с ним под одной крышей, и даже не могу сказать, когда именно его переселили в княжеский покои к отцу и я осталась с мамой одна.

Ноян жил в соседнем дворе с Хун. Он старше меня всего на год, и детство с ним я помню отлично. К сожалению, воспоминания эти нельзя назвать хорошими. Лет до десяти я всячески издевалась над ним и его матерью, вымещая свою ненависть. За это мне до сих пор очень стыдно, но тогда я считала, что правильно поступаю, ведь добиваюсь справедливости для мамы и отвоевываю любовь отца. Трудно сказать, хотела ли мама отмщения для соперницы, потому что она никогда меня не останавливала. В каком-то смысле, она спустила мне с рук плохое поведение. Отец мог иногда приказать служанкам, чтобы они запрели меня на пару дней в доме в качестве наказания, но на меня это никак не действовало. Онер же готовился к наследованию трона, пропадал на занятиях и тренировках, а потому не мог учить меня уму-разуму.