– Ой… я и забыла, что только завтракала. Есть охота, просто жуть, – ответила я, снимая куртку и сапоги в прихожей. – Руки мой, бедолага. Я борща налью, со сметанкой, как ты любишь, – сказала бабушка. Помыв руки, я села за стол. Аппетит у меня всегда был хороший, это очень нравилось бабушке, да и худенькой меня не назовёшь. Несмотря на то, что я родилась недоношенной, я с детства стала поправляться. Конечно, в шестнадцать лет любая девушка хочет выглядеть стройной, но я как-то на эту тему не заморачивалась. Может быть, если бы я была чуточку красивей, как Лена например… нет, как Лена – это слишком. Она просто красавица. Ну в общем, будь я немного красивее, тогда конечно, я бы следила за своей фигурой и внешностью, а так…зачем, если у меня не было даже приличной одежды. Это я так, размышляла. На следующий день, я решила после школы зайти в больницу, проведать Лену. На всякий случай, я вытащила перстень из-под матраса и положила в карман. С нетерпением дождавшись, когда же закончатся занятия, я побежала к остановке. Доехав до больницы, я надела халат и бахилы, вбежала на третий этаж и подошла к палате, где лежала Лена. Сердце почему-то стучало так, что готово было вырваться из груди. Я смотрела в стеклянную дверь и не решалась войти. Маргарита Николаевна с ложечки кормила дочь, та уже полусидела, правда голова ещё была перебинтована, но это не умаляло её красоты. Я просто стояла и любовалась ею. – Наградил же её Бог такой красотой. Хорошо, что не умерла. Жаль терять такую красоту, – подумала я. Покормив Лену, Маргарита Николаевна поднялась и взгляд её упал на меня. Она сразу преобразилась в лице, поставила тарелку на стол и подошла к двери. Открыв её, она взяла меня за руку и потянула в палату. – Софья, дорогая моя. Что ж ты не заходишь, а как не родная стоишь за дверью? – воскликнула она. – Мешать не хотела, Вы же дочь кормили, – смутившись, ответила я. – Ты, мешать? Как это возможно? Ты для меня сейчас, как дочь родная, проходи, садись, – сказала Маргарита Николаевна, пододвигая для меня стул. Лена с удивлением смотрела то на мать, то на меня, видимо не понимая, за что такие почести незнакомой девушке, да ещё не их круга. Это я про себя так подумала. – Леночка, доченька, это Софья. Скажи, дорогая, ты её совсем не помнишь? – спросила Маргарита Николаевна дочь. Лена покачала головой. – Нет. А должна? – спросила она, оглядывая меня . – Поверь родная, если бы не Софья, я могла тебя потерять. Это она вернула тебя к жизни, – сказала Маргарита Николаевна, крепко держа меня за руку. Я боялась шелохнуться и во все глаза смотрела на Лену. Но казалось, девушка не понимала, о чём говорит её мать. – Она что, доктор? Как эта девушка могла вернуть меня к жизни, мама? Почему ты веришь сказкам? Может она аферистка какая, хочет деньги с тебя вытянуть, – говорила Лена, пренебрежительно посматривая на меня. Я поднялась с места. Маргарите Николаевне стало неловко передо мной. – Прости Софья, она не ведает, что говорит, – пробормотала женщина и подошла к дочери. – Ты не права, Леночка. И зря обидела девушку. Я сама была свидетелем этого явления, понимаешь? – сказала Маргарита Николаевна. – Да ты бы поверила чему угодно, лишь бы вернуть меня к жизни, мамочка. Я не верю во всю эту чушь, – ответила Лена. Я решительно встала и пошла к двери. Сунув руку в карман, я нащупала перстень, незаметно положила его к изголовью Лены и быстро вышла. Маргарита Николаевна побежала за мной. – Софья, девочка моя. Не обижайся на неё. Я сама её не узнаю, она всегда была такая добрая и отзывчивая и вдруг такое, – проговорила Маргарита Николаевна, удерживая меня за руку. – Ничего, я понимаю. Просто хотела узнать, как она. До свидания, Маргарита Николаевна. Идите к дочери, её нельзя оставлять одну, – ответила я, тихонько высвобождая руку. Я быстро спустилась вниз и снимая на ходу халат и бахилы, выскочила на улицу. Непрошенные слёзы лились из глаз. – Всё правильно. Кто она и кто я. Так мне и надо. О чём думала, когда шла в больницу? Хорошо хоть кольцо вернула. Не хочу, чтобы что-то напоминала об этом случае в моей жизни, – шептала я сама себе. Домой идти не хотелось, решила пойти к Дарье Михайловне. – Она вот и правда меня любит. Хотя за что меня должен кто-то любить? Ну что я из себя представляю? Подумаешь, с душами общаюсь. Это каждый дурак может делать, шибани и его током, – эти мысли не давали мне покоя. Когда я наконец доехала до Дарьи Михайловны, у меня разболелась голова. Увидев меня, она очень обрадовалась. – Софьюшка! Девочка моя! А я как раз о тебе думала. Как хорошо, что ты пришла, проходи, дорогая, – приветливо встретила она меня. – Здравствуйте, Дарья Михайловна. Вот, решила Вас проведать. Как Вы? Верочка как? – ради приличия спросила я, потирая виски. – А ты что это какая-то не такая? Что случилось? – спросила женщина. – Да нет, просто голова разболелась, – ответила я. – Давай, раздевайся и проходи на кухню. Я сейчас тебе отвар из трав налью, успокаивающий. Я сама его пью, когда у меня голова болит или бессонница. И накормлю тебя. Ты ведь из школы идёшь, небось не ела ничего, – говорила она, наливая мне в чашку отвар. Потом, усадив за стол, налила мне суп и положила в тарелку пюре и сосиски. – Ой, я и так толстая, Дарья Михайловна. Не съем я столько, – воскликнула я. – Ты молодая, тебе есть надо, сытно и вкусно, – ответила она, поглаживая меня по голове. Голова как-то резко перестала болеть, я ела с аппетитом, забыв о недавнем происшествии. Мне было тепло и уютно у этой доброй и ласковой женщины. – Как жаль, что она не моя мама… – думала я, улыбаясь ей. Вечером, попрощавшись с Дарьей Михайловной, я уехала домой. Весна, холода отступили и можно было наконец снять куртку и сапоги. Прошло ещё два месяца, я жила своей размеренной жизнью. Никто меня не беспокоил и не тревожил. Я уже стала постепенно успокаиваться, как однажды я шла со школы домой и ко мне подошла пожилая женщина. Я сразу поняла – опять заблудшая душа.