– Куда ты опять исчезла? Мы же к тебе домой собирались, – спросила я. – Не знаю, меня будто зовут, сначала мамин голос, потом голос Дениса, – ответила Лена. – А Денис это кто? – поинтересовалась я. Лена поморщилась, потирая лоб, будто вспоминала что-то, но покачала головой. – Не знаю, – с болью в голосе произнесла она. – Но ты же имя его называешь. Вспоминай, – попросила я. Мы шли с ней в сторону остановки, она в своей форме, я в куртке и сапогах, правда шапку я уже не носила, холода прошли, но тепла как такового ещё не было. – Ладно. Всё по порядку. Сначала сходим к тебе домой и узнаем, что с тобой произошло и что тебя здесь держит. Отсюда и будем действовать. Я должна помочь тебе уйти, – рассуждала я. – Спасибо. Давай на четвёртый автобус сядем, то есть ты сядешь и поедем до центра. А там пешком недалеко, – сказала Лена.

Мы дошли до остановки и дождавшись четвёртого автобуса, доехали до центра. Пройдя метров пятьсот, Лена показала на новый элитный дом. Поднявшись на лифте на пятый этаж, я позвонила в дверь, но никто не открывал. – Позвони соседям, может быть они знают, что случилось? – сказала Лена. Послушав её, я позвонила в соседнюю дверь. Через несколько минут дверь открылась, но цепочку снимать не стали. – Тебе чего, девочка? – спросила пожилая женщина в домашнем халате. – Я к Лене пришла, а никто дверь не открывает. Не скажете, где они? – спросила я. Женщина, как-то странно на меня посмотрела, оглядев с ног до головы. – А ты Лене кто, одноклассница, что ли? – спросила женщина. – Ааа, нет, просто подруга. Давно её не видела, звоню, она не отвечает. Вот решила прийти и узнать. Может уехали куда, – ответила я. Женщина грустно опустив голову, наконец сняла цепочку с двери и вышла ко мне в подъезд. – Бедная девочка… Её же машина сбила. Какая-то богатенькая особа, жена банкира, что ли, подробности я не знаю. Но Лена в больнице, она в коме. Бедная Надя, мама Лены, денно и нощно с ней, всё надеется, что дочь придёт в себя. А папа работает, только вечерами в больницу заезжает. Говорят, скоро сын ихний из-за границы приедет, Саша там работает. Может быть Лену перевезут за границу и там будут лечить. Только я вот, что думаю… не придёт девочка в себя. Удар-то в голову пришёлся, представляешь? На теле ни одной царапины, а она в коме. Бедная девочка. А такая хорошая была, отличница, уважительная, ласковая, весёлая такая, здоровалась всегда. И вот, один удар и вся семья, которая до сих пор жила так хорошо, вмиг развалилась, – рассказывала соседка. – Почему была? Она же ещё жива, Вы говорите. А из комы иногда выходят. А в какой она больнице, не подскажете? Я бы навестить её хотела, – спросила я. – Дай-то Бог. Ну как не знать, знаю. Только ведь она тебя не услышит и не увидит, если в коме лежит, – сказала женщина. – Вот как раз-таки меня она и слышит, и видит, – подумала я, а вслух сказала: – Ничего, мне бы только увидеть её. Так в какой она больнице? – В самой лучшей, уж её папа постарался, а толку-то? В первой городской, отсюда на двадцать первый автобус сядешь и прямо до больницы доедешь, – ответила женщина. Поблагодарив её, я спустилась вниз и вышла на улицу. – Теперь понятно, почему ты периодически исчезаешь. Тебя мама к жизни хочет вернуть и потому зовёт. Ладно, поехали, разбёремся, что к чему, – сказала я Лене и пошла на остановку. Да, больница была что надо. Большая огороженная территория, с деревьями, цветами и скамейками для отдыха больных и посетителей. Фасад был почти весь из стекла. Я поднялась по широкой лестнице и подошла к дежурной, которая сидела за стойкой возле входных дверей. – Блин… я же фамилию твою не спросила… ты то хоть помнишь свою фамилию? – спросила я Лену. Лена растерянно пожала плечами. – Прости, наверное нет, – тихо произнесла она. – Хорошо, хоть имя помнишь. Ладно, пошли, выкрутимся, – сказала я, подумав, что имя она помнит, потому что мама постоянно зовёт её по имени, разговаривая с ней. – Здравствуйте. Я хотела узнать, в какой палате какого отделения лежит девочка, Леной зовут. Её машина сбила, какая-то богатенькая особа, – сказала я, надеясь, что этой информации будет достаточно. – Здравствуй, девочка. Бедная, да, жалко её. Она на третьем этаже, во второй палате-люкс. Она оборудована специальной аппаратурой, вот её и подключили ко всем этим проводам. В коме она, навряд ли выкарабкается, – ответила мне дежурная. Поблагодарив её, я хотела было уже идти, но она велела мне надеть халат и бахилы, что я и сделала. Лена опять исчезла, пришлось идти без неё, раз пришла узнать правду о ней. Я поднялась на третий этаж и подошла ко второй палате, дверь была стеклянная и я посмотрела внутрь. От чего-то, сердце у меня заколотилось, не знаю, что это было, но больно было смотреть. На койке, под разными проводами и трубочками, под капельницей лежала Лена. Голова перебинтована, глаза плотно закрыты, под глазами синяки. На стуле сидела женщина, она держала Лену за руку и казалось спала. – Это же моя мама, – воскликнула Лена, внезапно появившись возле меня. – Господи, Лена. У меня с тобой инфаркт будет. Ты внезапно исчезаешь, внезапно появляешься! Что делать-то будем? Войдём? – сказала я ей. – Даже не знаю… А что ты скажешь моей маме? – засомневалась Лена. – Тоже не знаю. На месте придумаю. Пошли. Только прошу тебя, не исчезай, не оставляй меня одну с твоей мамой. Видишь, в каком она состоянии? – попросила я. – Я же тебе говорила, от меня это не зависит. Но я постараюсь… – ответила Лена. – Здравствуйте. Можно? – робко пробормотала я, войдя в палату. Вздрогнув, женщина обернулась. – Ты кто? – устало спросила она. – Я… это… я подруга Лены, – ответила я, понимая, что мама Лены скорее всего, знает подруг дочери. Да и одета я была, мягко сказать, не по их статусу. Женщина оглядела меня с ног до головы. – Я тебя не знаю, девочка. Лена в коме, ты же видишь, – заплакав, ответила она. – Как зовут твою маму? – тихо спросила я Лену. Я ещё стояла у двери и надеялась, что женщина меня не услышит. – Маргарита Николаевна, – ответила Лена. – Маргарита Николаевна… Понимаете, даже не знаю, смогу ли я Вас убедить. Ваша дочь, Лена… в общем, она на перепутье. И уйти не может, и вернуться. Может мы сможем ей помочь вернуться, понимаете? – говорила я, понимая, что несу чушь. – Ты кто? Зачем пришла? Уходи сейчас же! – вдруг отпустив руку дочери и встав со стула, крикнула она. – Лена, помогай. Что мне ей сказать, чтобы она поверила? – тихо, шёпотом спросила я Лену. – Скажи ей, что на моё шестнадцатилетие, она подарила мне золотую цепочку с кулоном, на котором было выгравировано моё имя, а папа принёс мне компьютер. Этого никто не знает, – подсказала мне Лена. Я передала слова Лены её матери. Женщина как-то странно посмотрела на меня и опять заплакала. – Да… но как? – с удивлением спросила Маргарита Николаевна. – Понимаете… Лена, то есть её душа, в смысле… ну да… она сейчас рядом со мной. Это она мне сейчас сказала. Мы сможем её вернуть, понимаете? – говорила я, отводя глаза. – Ничего не понимаю… я с ума сойду. Ты что, издеваешься надо мной? – воскликнула Маргарита Николаевна. – Нет, что Вы. Как бы я посмела? Я правда пришла помочь, иначе Ваша дочь может умереть. А я этого не хочу, – ответила я. – Послушай, девочка, ты лучше уходи, иначе я охрану вызову, – твёрдо сказала Маргарита Николаевна. – Ну вот. Выручай давай, – прошептала я Лене. – Что ты всё время шепчешь? Ты сумасшедшая, да? – спросила Маргарита Николаевна. – Скажи маме, что когда мы на Новый год ездили в Питер, она сказала мне, что хотела бы, чтобы я поступила в институт именно в Питере, – подсказала Лена. Я добросовестно передала её слова Маргарите Николаевне, которая уже шла ко мне, с намерением вытолкать меня за дверь. Тут она остановилась и широко открыв глаза, с изумлением посмотрела на меня. – Но мы с Леночкой никому об этом не говорили… – пробормотала она. – Поверьте, я пришла с добрыми намерениями, хочу помочь Лене вернуться, – сказала я. – Значит ты сейчас говоришь с моей дочерью? Но как? – всё ещё не веря мне, спросила она. – Понимаете, после того, как меня шибануло… ой, то есть ударило током, я стала общаться с душами людей. Я сама не знаю, почему я. Но это правда, – ответила я ей. – Господи. Этого просто быть не может. Ничего не понимаю… у меня сейчас голова лопнет от боли, – ухватившись за голову и опять сев на свой стул, проговорила она. Мне стало искренне жаль её. – Ах, если бы и моя мама меня так любила, ради этого я была готова и умереть. Хотя нет, умереть я пока не готова, – подумала я в этот момент, но молча ждала, что же будет дальше. – Мне всё равно. Если ты сможешь помочь моей дочери выжить, я поверю во что угодно. Говори, что надо делать? – вдруг посмотрев на меня, сказала Маргарита Николаевна. – Блин. Если бы я знала… – подумала я, а вслух обратилась к Лене. – Послушай, давай ты попробуешь войти в своё тело, ну как ты это делала, когда вошла в моё. Только скажи, что нам то делать? Может мы сможем тебе помочь? – сказала я. Лена долго стояла над кроватью, где неподвижно лежало её тело, Маргарита Николаевна напряжённо ждала. – Скажи маме, пусть крепко возьмёт меня за руку, за левую, а ты возьми за правую, как связующее звено между моей душой и моим телом, только ни при каких обстоятельствах не отпускайте мои руки, поняла? – изменившись в лице, не отрываясь, глядя на своё тело каким-то странным, сосредоточенным взглядом, проговорила Лена. – Маргарита Николаевна, пройдите с левой стороны и возьмите свою дочь за руку, крепко держите и не отпускайте, чтобы сейчас ни происходило, понимаете? – сказала я ей. Женщина молча подошла к кровати с левой стороны и только хотела взять дочь за руку, как я услышала голос Лены. – Стойте! Возьмите меня за руки одновременно, – крикнула она и я едва успела схватить Маргариту Николаевну за руку. Испугавшись, она посмотрела на меня. – Что? Что не так? – спросила бедная женщина. – Маргарита Николаевна, на раз, два, три одновременно возьмём Лену за руки и не отпускайте, пока я не скажу, – сказала я ей, снимая куртку, потому что от напряжения, я просто вспотела. Женщина приготовилась и смотрела на меня, а я посмотрела на Лену. – Ну что, ты готова? – спросила я её. Минуту она стояла молча и пристально смотрела на своё тело, потом кивнула мне головой. – Раз, два, три! – громко сказала я приказным тоном и мы вместе с Маргаритой Николаевной, схватив её руки, крепко их сжали. Что стало творится с аппаратом! Он просто как с ума сошёл! Стрелки задвигались в бешеном темпе, провода задрожали, тело Лены стало дёргаться в конвульсиях… мы с Маргаритой Николаевной очень испугались, но крепко удержали руки Лены, пока вдруг всё не затихло. Обернувшись, я посмотрела, нет ли души девушки, её не было. Потом я посмотрела на тело, лежавшее на кровати. Господи! Что я чувствовала в тот момент, я передать не могу. Глаза девушки задрожали и медленно стали открываться. Маргарита Николаевна сквозь слёзы смотрела на дочь и не могла поверить. – Ура! У нас получилось! – почему-то воскликнула я. – Мне больно… – прошептала Лена, потому что мы всё ещё сжимали ей руки. – Ой, прости. Маргарита Николаевна, отпустите руку дочери, – попросила я. Женщина посмотрела на меня и тихо произнесла: – Не могу… Понимаешь, не могу, помоги мне. Я подошла к ней и разжала ей руки. Состояние Маргариты Николаевны было, мягко сказать, не лучше, чем у дочери. Я побежала за доктором, который быстро вошёл в палату и стал щупать пульс Лены. – Невероятно… Маргарита Николаевна, Ваша дочь вышла из комы, – сказал врач и побежал звать медсестру, чтобы поставить больной капельницу. Я подошла к кровати и улыбнувшись, посмотрела на Лену. – Привет. А вот и ты, – произнесла я. – Ты кто? – шёпотом спросила Лена. Маргарита Николаевна, наконец придя в себя, подошла ко мне и крепко обняла. – Я обязана тебе жизнью дочери, девочка. И даже не знаю, как тебя благодарить. Как зовут-то тебя? – спросила женщина. – Благодарить меня не надо. Лена выздоровеет и это главное. А зовут меня Софья. У Вас прекрасная дочь. Жаль, она меня не помнит, я бы с удовольствием с ней подружилась, – ответила я, собираясь уходить. На душе было легко и свободно и я пошла к выходу. – Софья, подожди, – вдруг сказала Маргарита Николаевна. Остановившись, я обернулась. Она вдруг сняла с пальца огромный перстень с сапфиром и дала мне. – Нет! Нет, что Вы! Я не возьму. Мне ничего не надо, – ответила я, отдёрнув руку. – Прошу тебя, Софья… это самое малое, что я могу тебе дать. Ты мне жизнь мою вернула, ведь случись что с Леночкой, я бы тоже не жила, – заплакав, сказала Маргарита Николаевна. – Спасибо. Даже не знаю… – пробормотала я. Женщина взяла мою руку и вложила в неё перстень. – Я напишу тебе свой домашний адрес, прошу тебя, приходи к нам, когда Леночка поправится. Я бы очень хотела, чтобы у моей дочери была такая подруга, как ты, – сказала Маргарита Николаевна, собираясь написать свой адрес. – Я знаю Ваш адрес. Мы с Леной утром там были, чтобы узнать, что же случилось. Лена просто почти ничего не помнила. Это она меня привела сюда, – сказала я. – Удивительно… Спасибо тебе, Софья. Никогда не забуду, что ты для нас сделала, – сказала Маргарита Николаевна, крепко меня обнимая и целуя. Засмущавшись, я и не знала, что ей ответить, но было приятно. Я надела куртку и попрощавшись, вышла из палаты. Сжимая в руках кольцо, я спустилась вниз и вышла на улицу. В лицо ударил свежий, холодный воздух. Я шла к остановке и улыбалась. – Как же всё-таки приятно делать людям добро, – подумала я. Домой я приехала в приподнятом настроении. Правда не знала, как объяснить бабушке, откуда у меня столь дорогое кольцо. И прятать от бабушки или скрывать от неё что-то, я не привыкла. Сказать, что нашла в снегу – не поверит. Сказать правду – наверное не поймёт. Решила пока спрятать его и показать, когда придумаю, как объяснить. Вещь маленькая, навряд ли бабушка увидит кольцо. Так и сделала, пришла домой и спрятала его под матрас. – Где ж тебя всё время носит? Ты хоть ела? – сердито спросила бабушка.