– Проклятье!!! – заорала я на весь подъезд. В соседней квартире послышалось робкое шевеление. – Эванжелина!!! – завопила я еще громче. – Эванжелина, лохматый суслик, никчемный человечишка, несчастье всей моей жизни!

Шевеление в соседней квартире прекратилось, и на пороге предстала баба Лена, которая знала меня еще с пеленок.

– Танечка, что случилось, почему ты так кричишь?

– Эванжелина во всем виновата! Она, дура, ходит в гости с печатной машинкой! И печатает записки! И втыкает их в дверь! У Сергея никого нет! Я – дура! Эванжелина – дура! – кричала я и почти ревела от счастья.

Баба Лена задумчиво вытерла руки о фартук и тихо удалилась, справедливо рассудив, что психам и в одиночестве не скучно.

Когда в шесть вечера Эванжелина, Катя и какой-то импортный мэн ступили на порог моей квартиры, я, не сказав ни слова, мертвой хваткой вцепилась в Эванжелину, затащила ее в спальню, повалила на кровать и стала душить. Еще минута, и в моей скромной биографии появился бы новый труп.

– Эванжелина, с каких это пор ты стала ходить ко мне с печатной машинкой под мышкой?!

Я трясла свою бестолковую подругу за плечи, но она ничего не могла понять.

– Но что случилось? Вы с Катей мне все время говорите, что я недостаточно образованная, что я не работаю над собой, вот я и решила научиться хотя бы печатать. Просто когда я шла к тебе, я подумала – вдруг тебя не будет дома, и заблаговременно напечатала записочку. Ведь так интереснее, правда?

– Вставай, чучело, разлеглась, как у себя дома! Сергей нашел твою прошлую записку и положил ее себе в карман. Я ее обнаружила и обвинила его в измене.

– Танька, да ведь это счастье, – обалдело улыбнулась Эванжелина, – значит, у него никого и не было!

– Если он за эти две недели никого себе не нашел…

В гостиной нас ждали Катя и Дэниэл. Они непринужденно болтали на английском. Дэниэла Эванжелина подцепила на американской выставке. После десятиминутного разговора, где Катя выступала в качестве переводчика, он предложил Эванжелине руку, сердце, дом в Калифорнии, виллу на Средиземном море и четыре автомобиля, один из которых «кадиллак». В общем, влюбился с первого взгляда. Думаю, кроме красоты, его еще сразила и молчаливость Эванжелины. Красивая и немногословная – клад, а не женщина. А так как способности к языкам у Эванжелины нулевые, то он мог рассчитывать, что немногословной она будет оставаться до тех пор, пока он сам не удосужится выучить русский. Тридцатипятилетний, богатый и вроде бы не нудный американский бизнесмен влюбился до такой степени, что предлагал забрать в Америку, кроме Эванжелины, всех ее возможных родственников до четвертого колена.

– Поэтому во вторник мы уже летим, – сказала счастливая Эванжелина.

– Куда? – не поняла я ее.

– Как куда, в Америку. Свадьба будет уже там. Я специально пришлю тебе и Сержу вызов.

Нет, я так больше не могу. Трупы, гомосексуалисты, ненормальные бизнесмены меня доконают. А если Эванжелину тоже продадут в ночной бар?

Я обратилась напрямую к Дэниэлу:

– Вы знаете Эванжелину всего пару дней. Как же вы можете на ней жениться?

– О-о! Да она просто необыкновенная. Я влюбился сразу же. Я буду о ней заботиться. Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, я буду очень хорошо о ней заботиться. У меня друзья в посольстве, с визой проблем не будет. И вам тоже пришлем. Вы ее лучшая подруга, я знаю…

Нет, с американцем оказалось бесполезно разговаривать. Спятил. Всеобщее сумасшествие. Единственное разумное существо в моей квартире – это Антрекот. Себя я к нормальным тоже уже причислить не могла. У меня поехала крыша.

– Танюша, завтра придешь на, так сказать, помолвку, а потом будем собираться? Я не знаю, что брать, а что можно оставить.