Снимая кепку, я большим пальцем протираю фотографию Макса, которую храню внутри.

Монти смиренно вздыхает.

– Она ходила в детский сад и потеряла единственного родителя, которого когда-либо знала. Я был ей нужен.

– Ты жалеешь, что ушел? Поэтому не хочешь, чтобы я поступил так же?

– Не жалею ни единой секунды. Я нуждался в ней так же сильно, как и она во мне, но у нас с Миллер все было по-другому, чем у тебя и Макса. В тот момент я искал направление в своей жизни, и я гораздо лучший тренер, чем игрок.

Мой взгляд прикован к ее фотографии.

– У тебя есть помощь, которой у меня никогда не было. За вами с Максом стоит так много людей. Твой брат, я, вся эта команда.

«И Миллер», – мысленно добавляю я.

Все те недели, что она здесь, я вижу, как она заботится о Максе, как сильно он ей уже небезразличен, но я не скажу этого вслух, чтобы не услышал ее отец.

– Что даст увольнение? Позволит тебе сидеть дома, чтобы Макс был счастлив? Знаешь, что делает ребенка счастливым? То, что он видит, как его родители воплощают свои мечты. Бейсбол – это все еще твоя мечта, я знаю. Перестань относиться к нему как к врагу и позволь себе им наслаждаться. Всем этим – командой, путешествиями, болельщиками. Как только это исчезнет, оно исчезнет навсегда.

Я не отрываю взгляда от фотографии Миллер, и в моей голове звучат ее слова. О том, что она не хочет, чтобы Макс, подобно ей, испытывал чувство вины, что она хочет помочь мне найти баланс между двумя видами любви в моей жизни.

– Кай, посмотри на меня.

Я поднимаю взгляд и нахожу Монти по другую сторону стола.

– Я люблю и тебя, и твоего сына. Ты это знаешь. Ты лучший питчер, который когда-либо играл у меня в составе, но я не просил бы тебя остаться, если бы не считал, что так будет лучше для вас обоих. Я хочу, чтобы у тебя была возможность, которой не было у меня. На твоей стороне чертовски много людей.

Для человека, который постоянно чувствовал себя один на один со своими обязанностями, которому всегда не на кого было положиться, мне нелегко заметить помощь вокруг себя. Но она есть. В этой команде или персонале нет ни единого человека, который не делал бы все возможное ради меня или моего сына. Я склонен предаваться жалости к себе, говоря себе, что я одинок, но это не так.