Я закатываю глаза, глядя на питчера.

– Ты знаком с моим ребенком? Кого и стоит предупреждать – так это мальчиков насчет нее. А она в состоянии сама о себе позаботиться.

С этими словами мой папа поднимается по трапу и садится в самолет.

– Слышал? – спрашиваю я. – Я могу сама о себе позаботиться.

Кай берет мою сумку, набитую моими любимыми кулинарными книгами, вешает ее себе на плечо и несет вместо меня, а я несу его сына.

– Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь из них доставал тебя, Милли.

Я поднимаю палец вверх.

– Тебе не разрешается использовать это имя.

За последнюю неделю я заставила его несколько раз улыбнуться, но сейчас он не демонстрирует ни одной улыбки. Он просто кивает в сторону трапа самолета, и на его лице читается беспокойство.

Я понятия не имею, почему он такой странный. Кай уже должен знать, что у меня нет проблем с тем, чтобы постоять за себя. Это всего лишь несколько парней из бейсбольной команды. Что особенного?

– Внимание, горячая няня! – кричит один из них, как только я вступаю на борт.

Из задней части самолета, где сидят игроки, двадцать пять пар глаз устремляются в проход или поверх передних кресел, двадцать пять физиономий широко и возбужденно улыбаются.

Ой.

Все еще держа Макса на руках, я останавливаюсь прямо в проходе, чтобы все могли меня увидеть.

– Так ты об этом беспокоился? – спрашиваю я Кая через плечо. – Это же сущие дети.

Я поднимаю руку и слегка машу в хвост самолета.

– Миллер, – говорю я, представляясь. – «Горячая няня» тоже годится.

– Нет, не годится, – говорит Кай достаточно громко, чтобы его услышала вся команда.

Мы идем по проходу самолета, проходим мимо моего отца, который, глядя на меня, только качает головой, но на его губах застыла улыбка.

Места впереди заняты сплошь мужчинами, работающими в команде, но… Это женщина?

В этом самолетном кресле она кажется совсем крошечной. На ней черные леггинсы, кроссовки и фирменная толстовка на молнии. У нее волосы красивейшего каштанового оттенка, ниспадающие до локтей, но я не вижу, как выглядит ее лицо, потому что в данный момент она уткнулась в телефон.

Она рассматривает фотографию руки? Кольцо? Я не уверена.

– Привет, – говорю я, останавливаясь у ее места и обращая на себя ее внимание. – Я Миллер. – Я протягиваю свободную от Макса руку, и она осторожно пожимает ее, растерянно оглядываясь по сторонам. – Рада, что я здесь не единственная женщина, – продолжаю я, пока Кай терпеливо ждет у меня за спиной. – Как тебя зовут?

Она настроена скептически, ее веснушчатые щеки заливает румянец.

– Кеннеди. Я спортивный тренер.

– Кеннеди, – повторяю я. – С нетерпением жду, когда мы будем красить друг другу пальчики на ногах, синхронизируя движения. Знаешь же, мы, девочки, любим это делать.

– Господи, – выдыхает Кай у меня за спиной.

Кеннеди наконец выдавливает из себя улыбку, которая сопровождается легким смешком.

– Да, – говорит она. – С нетерпением буду ждать.

Я киваю в сторону ее телефона.

– Красивое колечко.

Ее улыбка гаснет.

– Красивое.

И с этими словами Кай провожает меня в хвост самолета. Когда я прохожу мимо ряда у выхода, все смотрят мне вслед, и внимание переключается с меня на Макса и их товарища по команде.

– Это ты сказал, Исайя? – спрашивает Кай из-за моей спины, когда мы подходим к месту его брата.

На лице Исайи блуждает озорная улыбка.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ее зовут Миллер, – ругается Кай. – Начинай использовать это имя.

– Миллер, – нараспев произносит Исайя, похлопывая по сиденью рядом с собой. – Я придержал для тебя местечко.

– Я тоже! – радостно вскакивает парень, сидящий напротив него через проход. – Я Коди. Первый бейсмен.