Монти, конечно, знает меня достаточно хорошо, но последнее, чего я хочу, – это чтобы она осталась. На самом деле, если бы Макс не взрослел слишком быстро, я бы уже мечтал о том, чтобы лето поскорее закончилось.

– Поверь мне, Монти. Тебе не о чем беспокоиться.

Он неуверенно хмыкает.

Я встаю и придвигаю свой стул к столу.

– Увидимся на поле.

Я уже почти выхожу за дверь, когда он меня останавливает.

– И, Эйс, – окликает он, – держи свой член в штанах. Мы все знаем, какой ты чертовски плодовитый, а я слишком молод и дьявольски привлекателен, чтобы кто-то звал меня дедом.

– Господи Иисусе, – фыркаю я, покидая его номер.

Макс издает невнятный звук, который, как я понимаю, означает «перекусить», и указывает в сторону кухни в моем гостиничном номере.

Я устраиваю его у себя на бедре.

– Хочешь пауч[12]?

Он снова указывает на кухню.

– Можешь сказать «пауч»? – подсказываю я, но он просто продолжает указывать в ту сторону.

Я беру фруктовое пюре с его любимым вкусом, отвинчиваю крышечку и позволяю ему есть самому, пока я ношу его по комнате, прибираясь перед тем, как Миллер придет, чтобы познакомиться с Максом.

– Вкусно, Букаш?

Он складывает свои крошечные губки.

В его словарном запасе по-прежнему всего несколько слов, но я прихожу в восторг, когда слышу их. Еще более удивительно наблюдать, как он ест сам, хотя он делает это уже несколько месяцев. Может, это звучит пафосно, но небольшие изменения, которые я замечаю в нем по мере того, как он учится и растет, являются самыми волнующими моментами моей повседневной жизни.

И тут, как по команде, на меня наваливается опостылевшее разочарование. Я снова задаюсь вопросом, какие моменты я упустил за те первые шесть месяцев его жизни, когда даже не подозревал о его существовании.

Наверное, мне стоит его отпустить. Пусть посидит на своем детском стульчике или еще где-нибудь, но в дни игр я всегда так чертовски нуждаюсь в нем. Мне неприятно осознавать, что я оставляю его одного на весь день. Мне недостает моментов, когда мы вместе ужинаем и ложимся спать. Так что да, вечерами, когда мне нужно выходить на поле, я немного напоминаю сам себе родителя-вертолета[13].

Раздается стук в дверь, и я ловлю себя на том, что осматриваю комнату, чтобы убедиться, что все выглядит нормально, прежде чем открыть дверь дочери моего тренера. Но когда я распахиваю дверь, за ней меня ждет не Миллер, а мой братец.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, когда он заходит внутрь.

– Я слышал, новая няня – горячая штучка. – Он оглядывает гостиничный номер, наверное, в поисках нее. – И, слава яйцам, женщина.

– Не ругайся при моем ребенке.

Кого я хочу обмануть? Макса воспитывает бейсбольная команда. Ему уже доводилось слышать и кое-что похуже.

– Прости, Максик, – говорит Исайя. – Слава черту. Так лучше, папочка? – Я закатываю глаза. – Так где же она?

– Откуда ты вообще знаешь о ней или о том, что она горячая штучка?

– Так, значит, она действительно горячая штучка? Я на самом деле этого не знал. Так, для красного словца ляпнул.

Исайя усаживается в маленьком кухонном уголке, положив ноги на соседний табурет. Я обычно снимаю самый просторный номер, потому что со мной живет еще один человек, и вещи Макса занимают все свободное пространство, которое у меня есть. Кроме того, рядом с моей комнатой всегда есть комната для няни Макса. Теперь, когда Трой уехал, она пустует, но пока я буду на игре, там будет находиться Миллер.

– Не такая уж она и привлекательная.

– Боже мой, – обвиняющим тоном произносит братец. – Ты собираешься переспать с новой няней? Парень, это банально.

– Нет, не собираюсь. И ты тоже не собираешься, потому что она не только новая няня Макса, но и дочь Монти.