Вечером, когда Его Святейшество вновь сидел в библиотеке, обложившись книгами и свитками, а Томаш изучал подробности Бежского договора. Согласно ему, на малых сеймах, куда съезжались магнаты Старого королевства, для каждого рода отводилось своё количество голосов. Эрнизы, мирийские короли – получали четыре, магнаты – по два. Пешаны и Осшевские, в награду за открытые ворота Каарманта, по одному. Со временем, когда магнатов становилось больше, пришлось ввести новое разделение. Теперь, представители самых знатных родов: Торечи, Галермы, Карантичи, Славничи, Раминичи, Тенье Товалы и Вильстовы имели три голоса. Остальные, такие как Миляны, Мазарки, Уйлаки, Сицихи и другие получали по два. Бискупы и магистры орденов мечей и щитов имели по одному голосу. Вполне возможно, в будущем всё изменится. Те же Галермы утрачивали влияние, уступая место Уйлакам и Гредеям. А ещё могут появиться новые магнаты, с чьим мнением придётся считаться

В дверь постучали. Бенедек III как обычно не обратил внимания на звук. Встрепенулся хранитель, вырванный стуком из полудрёмы. Он недовольно замахал руками. Томаш был уверен, будь его воля, старик никого бы не пускал сюда и, выгнав помощников, проводил бы долгие часы, поглаживая корешки фолиантов. Когда дверь открылась, в проёме показалась голова одного из охранявших вход гвардейцев. Он доложил:

– Ваше Святейшество, прибыл ваш сын.

Шентвеж оторвал взгляд от книги и недовольно спросил:

– Какой, старший или младший?

– Младший. Вместе с ним пан Драгомир Вирил.

– Пусть войдёт один. Пан Вирил может быть свободен. – Затем скомандовал. – Все вон.

Хранитель попытался возмущаться, но быстро осознав тщетность споров повиновался. Тем временем в библиотеку вошёл красивый стройный, среднего роста молодой мужчина с чёрными волосами до плеч. На губах, обрамлённых усами и аккуратной бородой, играла надменная улыбка. Это был Стефан Катени, каносер Тарницы, младший сын Его Святейшества. Он приветственно кивнул Томашу, когда проходил мимо. Томаш кивнул в ответ. Дверь в библиотеку закрылась.

В коридоре стоял Драгомир. Томаш приветливо улыбнулся другу. Тот вместо приветствия сказал с поддёвкой:

– Так и знал, что тебя снова выставят за дверь.

– Его Святейшеству не требуется охрана, когда он общается с теми, кому доверяет, – меланхолично ответил Томаш. – А тебя, каким ветром сюда занесло?

– Я был в Смрадном углу. Там меня нашёл Стефан. Он потребовал, чтобы я шёл с ним и взял с собой двоих, потому что он без охраны.

– И кого ты выбрал?

– А выбора у меня не было. Он сам назвал имена. Бодрис и Кайдум. Они пошли пешком, а я в его карете отправился к дворцу. – В голосе Драгомира не было возмущения, скорее одобрение.

Томаш с трудом сдержал улыбку. Такая выходка была полностью в духе младшего сына Шентвежа. Пройти через Святой Город в сопровождении двух язычников. Да ещё каких. Бодриса, немного уступавшего размерами Томашу, можно было издалека спутать с обычным горожанином. Он одевался, как местные, говорил, как местные, хоть и редко. Вблизи всё равно становилось понятно, что он откуда-то издалека. Кайдум был его противоположностью – маленький, юркий, с постоянно бегающим раскосым глазом, у мансурца он был один. Одевался он в пёстрые одежды, что тоже выделяло его на фоне обывателей. Томаш задал резонный вопрос:

– И где же они?

– Не сомневаюсь, что Стефан зашёл бы вместе с ними в библиотеку. Однако нам не повезло по дороге встретить твоего деда. А сын Шентвежа с детства побаивается Карло. Пришлось отправить их на улицу.

Томаш усмехнулся. Его дедушку побаивался не только Стефан, но и все, кто воспитывался при дворе Его Святейшества. Ключнику дворца было абсолютно плевать, насколько знатного рода пойманный им за шалостью сорванец. Немало он оттягал их за уши на своём веку. А если кто-то из подопечных жаловался на Карло Бенедеку, Шентвеж всегда становился на сторону слуги. А в довесок требовал всыпать воспитаннику от своего имени.