– А что в этом такого? – с искренним недоумением ответил вопросом на вопрос Зденек Волиш. – Ништийские купцы, презрев все запреты, свободно торгуют с валькавцами морем. А мы всегда исправно платим подати церкви. В том числе с этих денег. К тому же, – глаза банкира озорно блеснули, – я и мои коллеги уверены, что сумеем загладить вину за этот маленький грех. И не забывайте, только благодаря этому вы получили послание верховного вождя, а его посланник добрался до Каарманта.

– Конечно, – согласился Его Святейшество. – Обсудим это позже. – Затем он снова обратился к валькавцу. – Окончательное решение будет принято уже совсем скоро. О нём вам сообщат.

На этом разговор закончился. Гости покинули каносу, а Бенедек III остался сидеть в той же позе. Томаш не удержался и задал вопрос господину:

– Почему вы не пригласили Наримунта на совет, Ваше Святейшество? Ведь большинство считает валькавцев полными дикарями. А увидев его, поняли бы, что сильно ошибаются.

– Потому, Томаш, – ответил Шентвеж, не оборачиваясь, – что я не хочу, чтобы посланник Милзаса увидел, как зыбка нынче моя власть. Валькавский вождь видит в Инвирите силу единства. То, что позволит его народу, наконец, избавиться от бесконечной войны. Для Каарманта обращение язычников даст новый источник податей. А деньги нам очень нужны. Но если посланник увидит, какой разброд происходит в Старом Королевстве, что каждый магнат считает себя имеющим право мне перечить – они могут передумать. Потому что нет у нас силы единства, одна видимость. Пойдём отсюда.

Бенедек поднялся. Во дворе каносы их ждала закрытая карета, запряжённая четырьмя белоснежными лошадьми. Томаш помог Шентвежу забраться внутрь, а потом залез сам. Когда карета тронулась, её окружили две дюжины зантийских гвардейцев верхом на чёрных конях. Дорога протекала в молчании. Его Святейшество был полностью поглощён размышлениями. Пытаться по его лицу угадать, о чём он думает было бесполезным занятием. Горожане, завидевшие процессию, встречали их радостными криками, но гвардейцы не давали подойти им слишком близко. Томаш задумался о словах Шентвежа. Действительно ли у Его Святейшества так мало сил. Слыша приветственные возгласы толпы, было сложно в это поверить. Видимо его мысли отразились на лице, потому что неожиданно раздался голос Бенедека:

– Думаешь, правду ли я тебе сказал? – Томаш ничего не ответил от неожиданности, только кивнул. – Выгляни в окно. – Томаш повиновался.

– Красиво, не правда ли?

– Да, Ваше Святейшество. – Он не увидел в толпе ничего особенного, но почёл за лучшее согласиться с Шентвежем.

– Чтобы поддерживать эту красоту приходиться немало тратить. А если отказаться от расходов, Каармант очень быстро превратится в большой смрадный угол. Уважения нам это не прибавит. Слышишь эти крики. Как все мне рады?

– Да, Ваше Святейшество, вы много делаете для простых горожан.

– Да, делаю, потому что они мне нужны. Поверь, моих предшественников так не встречали. И гвардия была нужна им не для солидности, а для защиты.

– Я читал об этом.

– Молодец, тогда тебе прекрасно известно, что такое Бежский договор.

Дальше он мог не продолжать. Бежский договор, заключённый пятьдесят три года назад, окончательно раздробил королевство, сделав его «Старым». А ещё он очень ограничивал те силы, какими могли воспользоваться Шентвежи. По нему размер зантийской гвардии не мог превышать ста человек. Так называемая «Святая сотня». А армия Каарманта могла насчитывать не более трёх тысяч. Оставалась лазейка. Димитар IV, тогдашний Шентвеж, заключавший договор начал массово набирать людей в городскую стражу. Закончилось это неудачей. Представители трёх магнатских родов: Галермы, Уйлаки и Сицихи, ещё недавно нещадно резавшие друг друга объединились в союз и осадили Святой Город. Горожане, опасаясь расправы, открыли ворота. Димитар IV был низложен, а количество стражников ограничили ста пятьюдесятью людьми. Хоть число жителей в Каарманте за пятьдесят лет значительно увеличилось и стражи едва хватало, эту цифру никто не пересматривал.