— А когда ты с Владимиром Петровичем свяжешься? Мы к ним ведь едем?

— Самарин сам позвонит, — отвечаю на первый вопрос, а второй пропускаю. У меня уже зубы сводит от этого разговора, но я должен каким-то образом её успокоить. Иначе она просто не поедет со мной никуда. Силой и угрозами не хотелось бы её заставлять. А мне необходимо увести её в безопасное место. — Полин, я скоро заеду на заправку. Но тебе нельзя выходи́ть. Подожди меня в машине. Что тебе купить? Ты есть хочешь? — намеренно перевожу тему, но она молчит. — Полин?

— Ты не на все вопросы ответил, — с недоверием и злостью говорит девчонка.

Крепко сжимаю челюсти и глотаю слюну с привкусом едкой горечи сожаления.

— Да, мы к ним едем, — отвечаю спокойно.

Она молчит, а потом подаётся вперёд и выпаливает:

— Я тебе не верю. Ты всё врёшь! Останови машину. Никуда с тобой не поеду! Остановись!— она переходит на крик, нервно дёргает ручку двери и уже начинает всхлипывать.

— Полин, успокойся. Я сказал правду.

— Я говорю, останови! — наклоняется и с яростью тормошит меня за плечо. — Ты слышишь или нет?

Машина немного виляет, и я прижимаюсь к обочине. Останавливаюсь. Девчонка здесь же вылетает из салона и бежит обратно в сторону города. Быстро догоняю её и хватаю за руку.

— Не трогай меня! Слышишь? Я не поеду с тобой! — её крик тонет в шуме мимо проезжающей фуры. Нас на мгновение ослепляет и обдаёт облаком мелкого снега с порывистым сильным ветром.

Она начинает вырываться, неуклюже пытается ударить меня в пах, но поскальзывается, и мы падаем в снег. Придавливаю её телом и фиксирую руки.

— Полина, успокойся, пожалуйста. Я не хочу сделать тебе больно.

— Пусти, — кричит, не переставая вырываться. — Отпусти меня!

— Отпущу, как только ты перестанешь вырываться.

Она возмущённо пыхтит и неуверенно затихает. Сверлит меня мокрыми глазами, щурясь от ветра с забивающимся всюду снегом.

Ослабляю хватку и слезаю с неё. Хочу помочь подняться, но она со злостью одёргивает руку и встаёт сама.

— Полин, послушай, я говорю тебе правду. Нам действительно нужно уехать и это ради твоей безопасности. Я тебя понимаю, тяжело довериться незнакомому человеку. Но тебе придётся рискнуть. В этом городе тебе оставаться нельзя.

— Почему? Ты обещал всё рассказать.

— Расскажу. Пойдём в машину. Здесь холодно.

— Нет. Говори здесь, — упрямо мотает головой и отворачивается от порыва ледяного ветра с мелкой колючей крошкой.

Тяжело вздыхаю и встаю так, чтобы хоть немного закрыть её от ветра.

— Как я говорил, у Самарина проблемы в бизнесе. Ему угрожали. Но он не думал, что действовать начнут так скоро. И уж точно не предполагал, что они заявятся к нему домой. Всё произошло слишком быстро. Владимир Петрович с твоей мамой выехали незадолго до того, как в дом нагрянули гости. А когда он узнал об этом, то просил меня помочь. Я просто случайно оказался рядом, — Полина стоит, не шелохнувшись, смотря себе под ноги, — Они уже вылетели в другой город. А я им обещал помочь тебе.

— Поклянись, — тихо произносит она, а ветер уносит невнятное слово.

— Что?

— Поклянись, что ты говоришь правду! — вскидывает голову и твёрдо произносит Полина с мольбой в слезящихся глазах. — Мамой своей поклянись.

— Клянусь мамой, что говорю правду, — произношу и жду.

Полина хмурится, щурится и молчит. Протягиваю руки к колеблющейся девчонке. Не встречая сопротивления, прижимаю её трясущееся, субтильное тельце и крепко обнимаю. Она не вырывается. Наоборот, кладёт голову мне на плечо, громко шмыгая носом.

А у меня от этого наивного и детского жеста, сжимается всё внутри и тянет тупой, ноющей болью за рёбрами. И ощущаю я себя последней сволочью, жестоко обманывающей ребёнка.