Не тут-то было – я, как заместитель, ещё должен был проследить за тысячью сотен дел и выполнить сотню тысяч обязанностей. Уснуть я смог лишь ближе к утру, находясь уже в почти бессознательном состоянии. К счастью, операция должна была начаться ещё только через три дня, что давало некоторую необходимую передышку.

А примерно к обеду к нам на огонёк завернул и некий наш давний знакомый – для краткости назовём его просто Громобой.

– Здорово, Гром! – окликнул я его издалека.

Лицо его, в ответ, озарилось неподдельной радостью. Все тут же бросили свои дела, и начали пялиться в его сторону. Но выглядел Гром вполне себе… как всегда, только был более загоревшим и несравненно более счастливым.

– Я еду с вами! – подобно пламенному удару грома вдруг обрушил Громобой свои слова.

– Как?! – в шоке уставились на него мы с командиром.

– Поручение руководства! – пояснил Громобой. – Однако, я и сам желал принять как можно большее участие в планируемой освободительной операции. Кроме того, сыграл роль и фактор моего личного знакомства с вами обоими.

– Да, славная будет заварушка! – масленно заулыбался командир.

– Здравствуйте, товарищи! – несколько запоздало провозгласил Громобой, поворачиваясь к остальным.

В ответ ему раздался нестройный гул приветственных возгласов.

– Дисциплина – к чёрту! – пожаловался командир.

– А к чёрту её! – сжонглировав словами, отозвался Громобой. – Чтобы умирать дисциплины не много нужно!

– Сколько поляжет! – трагически возгласил Унданга.

– А что остаётся?! – подал голос Громобой. – Что остаётся?!

– Как всегда.

Позже Громобой улучил момент, и подойдя ко мне, спросил:

– Ну, как ты, Рома?

– Всё в порядке. Только бы всё получилось! – вдруг вырвалось у меня.

– Ты про наступление?

– Да. А про что ещё?

– Не навсегда же нацисты поработили человечество! – положа руку мне на плечо, отвечал Громобой. – Мы должны победить. И Он должен быть на нашей стороне, в этот раз!

– Ты веришь, что всё получится?

– Господь один знает, что нам нужно, – с полузатаённой печалью сказал Громобой. – Пусть… пусть и будет… по Его Воле.

Всё следующие дни мы с рассвета до заката грузили снаряжение, продовольствие, оружие, боеприпасы в небольшой, но основательно сделанный пароходик, любезно переданный на нужды армии кем-то из местных жителей – выходить на ней в море, почти целиком контролируемое флотом Германии всё равно было невозможно. К вечеру второго дня Громобой неожиданно позвал меня и командира, и спросил, как мы планируем штурмовать город. Ознакомившись с нашим коллективным творчеством, он надолго задумался, а потом объявил:

– Совершенно не годится. Не учтены силы повстанцев, не учтена возможность скорого прибытия подкрепления к противнику, не учтена возможность авиационного налёта вражеской эскадрилии из Германии – нам, с одной стороны, необходимо в кратчайшие сроки взять город, а с другой стороны, мы имеем возможность осуществить это в действительности. Необходимо постоянно поддерживать связь с отрядами повстанцев, необходимо осуществить наступление одновременно с нескольких сторон, необходимо координировать действия всех подразделений Бригады. Необходимы более высокие темпы наступления!

– Мы не сможем их обеспечить! – мрачно отозвался Унданга. – Бойцы не готовы к таким операциям.

– Мы должны! – прервал его Громобой. – И ещё: необходимо выдвинуться раньше, до начала общего наступления. Иначе нам не успеть.

– Враг сосредоточит все силы против нас!

– Он не успеет – если рассчитать всё точно. Так я думаю. А что ты предлагаешь, Роман? – неожиданно осведомился у меня Громобой.

– Я думаю… я думаю, надо рискнуть, – признался я. – Но сначала необходимо всё продумать ещё раз – нельзя просто бросаться на смерть.