И небо с дымкой голубой,
Свой дворик, голоса родных
И чистых улиц мирный запах.
Всё то, что скоро в грязных лапах
Войны исчезнет. Нет иных
Великих ценностей в походе,
Чем жизнь, которую любил…
Был бой. Закат. И ты убил.
Тебя убили на восходе.
Когда вернёмся мы с войны
Когда вернемся мы с войны,
Нас будут звать фронтовиками,
Медали теребить руками
Нам будут внуки и сыны.
Когда придём мы в край родной,
С больной израненной душою,
Пройдя сражение большое,
Мы выпьем молча по одной.
Когда закончатся бои,
Когда орудия остынут,
Я обниму жену и сына
И слёзы не сдержу свои…
С такими мыслями бреду
Вторые сутки по болоту.
Вернуться всё-таки охота.
Жаль, что с войны я не приду…
Фото на стене
Люди встречаются, люди влюбляются, женятся.
Видимо, даже не зная о том, что их ждёт.
Станет невеста женой и, конечно, роженицей.
Ну а жених по призыву
на фронт безвозвратно уйдёт.
Скоро родится сынок, и отца не узнает он,
Школу закончит и влюбится наверняка.
Женятся, сына родят. Фронт. И папа со знаменем
Да с автоматом в руках – на стене на века.
Зингер
Швейная машинка «Зингер» —
Лучшего не стоит и желать!
Я могу в трусы зашить резинку,
Прострочить простынки белой гладь!
Звук её работы слух лелеет.
Что ж, не зря я с фронта вёз трофей!
«Да она не шьёт, а словно клеит», —
говорил мой шурин Тимофей.
Сапоги солдатские разлезлись,
Выбросить рука не поднялась,
Покрутил: а может быть… а если…
Загудел мой «Зингер»! Понеслась!
Тапки вышли – просто загляденье!
Аж четыре пары из сапог.
Просидел на рынке целый день я
И продал их все за сколько смог.
Ну и на полученную прибыль
Взял платок супруге и ноль пять,
К вечеру домой, конечно. прибыл.
Встретила жена: «Ну что, опять
Налакался, инвалид безногий?!»
(Только я и на одной – ходок.)
Зря она таращит взгляд свой строгий,
Достаю из пазухи платок.
А она кричит уже в запале:
«Ах ты гад, бесстыдник, потаскун!
Чей платок? От Мани, Тани, Вали?!»
Отрывает от платка лоскут,
А потом берет машинку «Зингер»
И швыряет об пол что есть сил!
Падает буфет, летят корзинки,
Примус, на пол льется керосин…
В «Зингере» сломалась только ножка,
Та, в которой крепится иголка,
Я вот без ноги хожу немножко,
А машинка шьёт с ногою только.
Лёг я на сундук в углу кладовки
К сломанной машинке головой,
Плакать только на́ людях неловко,
А когда один – лежи да вой!
Воин-победитель одноногий,
Я, в обнимку с «Зингером» лежал.
Утром нас нашли, калек убогих.
Но ни я, ни немец не дышал.
Спектаклик
Если отвлекают, ты не отвлекайся.
Если окликают, то не откликайся.
Жми своей дорогой, не мельчи, не мешкай.
И упрёшься рогом в кладбище, конечно.
Можно по-другому – не спешить к финалу.
Заводить знакомых, быть хорошим малым.
И не лезть из кожи. Грезить дни и ночи.
Но итог такой же будет, между прочим.
Это всем известно, это всем понятно.
В жизни интересно думать о приятном:
Как, достигнув цели, стать счастливым сразу.
Кто – мгновенья ценит, кто – боится сглазу,
Кто, штаны задравши, за удачей мчится,
Кто, кусок урвавши, на миру кичится.
Жизни наш спектаклик тем и интересен:
Ты – герой, не так-ли? А финал известен…
Пока поют птички
Птички поют
Всюду.
В доме уют —
Чудо.
Запах цветов лёгкий
В ноздри идёт, к лёгким.
Если на двор выйдешь,
Лес за рекой видишь.
Слушаю их звуки,
Ставлю к ушам руки.
Речка журчит, плещет.
Лес шелестит, хлещет,
Будто веником банщик —
Это ветер-обманщик!
Но чьих-то зубов скрежет
Слух мне порой режет.
Может быть, волк в чаще?
Скрежет всё злей, чаще.
И запах уже не цветочный…
Какой-то кровавый. Точно.
Думаю слишком долго:
Как же убить волка?
Может, с ружьём выйти?
Только, если не выйдет,
Промах – и волк злее!
И, никого не жалея,
Перегрызёт полмира.
А мы ведь желаем мира.