– Фу ты! – в сердцах воскликнул Нестор. – Ни поесть, ни поспать. Негде даже приткнуться на родной земле. Во, б…, дожились. Хуже волков!

– Может, елки-палки, разбежаться? Все-таки по одному, по два проще, – предложил Ермократьев. Ему надоели эти бесцельные скитания. «Куда прем? – молча пожимал он плечами. – С кем воюем? Так и с голодухи подохнешь».

– Верно, верно, – поддержали его те, кто присоединился в Лукашове.

– Не рвите постромки, – Махно поджал пересохшие губы. – Вон и колодец!

Холодная вода немного взбодрила их. Правда, края деревянного ведра были изгрызены лошадьми.

– Где-то тут Хундаева балка, – заметил Алексей Чубенко. – В незапамятные времена казак стоял зимовником. Надежная укрома.

– Айда! – скомандовал Нестор.

Ничего другого и не оставалось. Схоронившись там, расседлали коней, притащили сена, на выходах установили пулеметы с дежурными и уснули, как убитые…

К вечеру прибыл гонец из Марфополя, рябой разбитной хлопец.

– Дужэ просым до нас, Нэстор Иванович!

– А что случилось?

– Батьку моего отпустили из Гуляй-Поля. Крепко побили там в каталажке. Ноги еле приволок.

– Напомни, как его.

– Та Клешня ж.

– Захария брат?

– Ну да, Николай. Як узнав, шо мы вас утром, як вы стукалы, нэ пустылы в хату – став матом крычать!

В Марфополе отоспались, поплавали в пруду, правда, ночью. Николай Клешня, покряхтывая от боли, разрешил зарезать последнего кабанчика. Отведали горячей, давно забытой колбасы и на сытый желудок посовещались. Поскольку земля у них и, как они полагали, у властей горела под ногами, решено было начинать восстание. Махно написал и отправил с сыном Клешни в Гуляй-Поле призыв к открытому выступлению против карателей.

К вечеру принесли ответ: «Присутствие ваше, Нестор Иванович, здесь необходимо. Настаиваем, чтобы вы в эту же ночь перебрались к нам». Его звали старые друзья и сотские, имевшие влияние на селян.

– Еду! – сказал Каретнику и Чубенко, которые квартировали у соседей. – А вы оставайтесь пока тут.

И пошел собираться. Во дворе увидел мирно воркующих сизых голубей и взволнованного хозяина. Перед тем он всё время отлеживался.

– Ой боже, тикайте! – воскликнул Николай Клешня, полусогнувшись от испуга и боли.

– А что случилось?

– Иван, сосед, углядел в помещичьем леску германцев и варту. Сюда скачут!

– Где Петя?

– В хате пишет.

– Лютый! – позвал Махно. На пороге показался пулеметчик. – Давай Лютого! – заорал Нестор.

Голуби взлетели. Выскочил Петр.

– Одна нога тут – другая там. Варта в селе! Беги к Чубенко, предупреди.

– Та якый Чубенко? – возопил хозяин. – Тикайтэ хоть сами!

Приглашая их на постой, он был крепко зол на разбойную власть и мало заботился о последствиях. В душе надеялся: обойдется. Вон у брата сколько прятался Нестор Иванович, и ничего. Соседи не выдадут. У них тоже опасные гости, другие побоятся или промолчат из сочувствия. А в случае внезапного появления карателей Махно скроется – и концы в воду. На это сейчас и рассчитывал Николай Клешня. Слава Богу, Лютого как ветром сдуло.

– Роздайбида, – обратился Нестор к пулеметчику. – Верховых лошадей не брать. Седла присыпь сеном.

Услышав это, хозяин обмер. Такого оборота дела никак не ожидал.

– Та шо ж вы робытэ? – взмолился. – Хлопци, мэнэ ж повисять! Мы так нэ домовлялысь.

– Выгоняй тачанку! – стиснув зубы и отвернувшись, командовал Махно кучеру. – Мигом давай!

Прибежал Петр и кинулся в хату.

– Куда ты? – Нестор недоуменно вскинул плечи. А Лютый не мог оставить тетрадку со стихами. На улице уже слышен был топот, выстрелы.

– В огород гони. В огород! – Махно схватил вожжи и помог кучеру. Роздайбида с пулеметом примостился в задке тачанки. Нестор запрыгнул к нему и заметил, что убегать поздно: человек десять в чужой форме пересекли подворье, подняли карабины, винтовки. Сейчас перебьют, как щенков.