Отец возвращается домой через час. Усталый и нервный, при взгляде на нас он всё же выдавливает улыбку.

– Ну и жара на улице, хоть и вечер, – разувшись, он бросает портфель в гардеробной и входит на кухню, где уже суетится мама.

Она подскакивает с места, едва заслышав в подъезде папины шаги, и теперь одновременно накрывает стол скатертью, сервирует, выкладывает на тарелки готовые блюда. Она напоминает зайчика из рекламы батареек Энерджайзер и ухитряется быть в трёх местах одновременно. Когда-то я спрашивала, нужна ли помощь, но после множества отказов перестала. Каждое мамино движение доведено до автоматизма, и моё появление на кухне будет ей только мешать. Поэтому я просто наблюдаю за мамой сквозь раскрытую дверь террасы.

Она останавливается на мгновение лишь для того, чтобы поцеловать мужа в подставленную щеку, и снова принимается за сервировку.

– Давно приехала? – интересуется у меня папа, скидывая на спинку стула пиджак.

С этого момента я могу расслабленно выдохнуть. Дома он не станет распекать меня за рабочие неудачи, таковы правила. А мама в его присутствии ни разу не укажет на мою неидеальность. Поэтому, когда Елена и Игорь Дубинины вместе, их вполне можно выносить. Вообще-то, у меня хорошие родители, и я люблю их, просто иногда с ними не так-то просто найти общий язык. Коротко отвечаю:

– Минут сорок назад.

Перемещаюсь с террасы за стол, сервированный в лучших эстетических традициях Пинтерест4. Салфетки с вышивкой. Минималистичный букет из ранункулюса и эвкалипта в вазе-колбе. Белоснежный фарфоровый сервиз и сверкающие столовые приборы. Закончив, наконец, суетиться, мама усаживается напротив отца и принимается заботливо наполнять его тарелку. Ненавязчиво напоминает:

– Таблетки не забудь, Игореш.

Папа послушно достаёт с полки блестящий блистер и выдавливает лекарство на ладонь. Говорят, предрасположенность к диабету передаётся генетически. Я – живое тому подтверждение. Хорошо, что родителям об этом неизвестно, иначе к придиркам по поводу внешности добавились бы ещё требования записаться к врачу.

– Что нового? – интересуется он после того, как запив таблетку, ставит на стол стакан с водой и принимается за салат.

Вопрос обращён мне. Стараюсь избавиться от играющей в голове музыкальной заставки из шоу «Кто хочет стать миллионером»5 и быстро сообразить, какая новость может подойти для упоминания за столом. Та, что я понятия не имею, где найти сотрудника для работы в Турине, а сама лететь не хочу? Та, что у меня сегодня свидание сорвалось? Или та, что их обычно сдержанная дочь пару часов назад с кулаками угрожала своему бывшему? Жаль, что нельзя выбрать «помощь зала» или «звонок другу». Другу. Хм, а это идея.

– Завтра у Миланы девичник, – сообщаю я, выбрав из новостей самую нейтральную и очень кстати не касающуюся меня.

Мама, не выдержав, нарушает одно из негласных правил этого дома:

– А мог бы быть у тебя. Если бы ты…

– Не надо, Лен, – вступается отец, и она замолкает, но напоследок всё же бросает на меня короткий красноречивый взгляд.

После этого ужин проходит спокойно, даже приятно, за обсуждениями погоды, политики, истории и литературы. Я отправляюсь домой лишь когда за окнами совсем темнеет, а кто-то невидимый щедро рассыпает по синему небосклону бледные звёзды.

Зато с родителями пообщалась.

Но я бы с удовольствием пропустила ужин, рискнув в очередной раз разочаровать их обоих, если бы на другой чаше весов было свидание с Алексом, который так и не написал. Пока белый Гелендваген несёт меня по опустевшей трассе, я почти о нём не думаю. Вместо этого всё время смотрю на скорость, чтобы не позволить ей преодолеть разрешённую отметку. Не нарушать правила – одна из нерушимых заповедей, на которой держится мой мир, и я беспрекословно следую им, иначе и быть не может.