На секунду прикрываю веки. Неужели он верит в то, что это действительно я? Честно отвечаю:

– Не лгут. Но я понятия не имею, что с ним случилось и почему Ник решил обвинить во всём меня…

– Пусть следствие разбирается, – раздражённо бросает Игорь Дубинин, и я слышу на фоне чей-то оклик. – Мне пора.

В этот момент вызов завершается без прощаний, не оставляя мне шансов сказать в своё оправдание что-нибудь ещё.

Откидываюсь в кресле и пытаюсь прийти в себя. Огонёк уверенности, что успел загореться, едва я почувствовала себя привлекательной, погас, словно кто-то растоптал его подошвой туфель. Алекс слышал наш разговор, но комментировать не спешит. Он невозмутимо прибавляет громкость музыки кнопкой на мультируле, а Краун продолжает путь.

Только теперь я замечаю, что мы направляемся за город. На глянцевых боках попутных машин золотом бликуют закатные лучи. Поднявшийся к вечеру ветер кружит по асфальту жёлтые и зелёные листья. Миновав Ботанический сад, автомобиль сворачивает направо по развязке.

– Куда мы едем? – интересуюсь я, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

– В Биргартен.

Не сразу вспоминаю, где находится упомянутое кафе. Достаточно простое, но проходимое, учитывая расположение на оживлённом пляже.

– Это на Шаморе? Тысячу лет там не была.

– Вот Прокопьеву завтра на допросе и расскажешь, – усмехается Волков, намекая на то, что именно в этом районе нашли не только окровавленный телефон пропавшего Сахарова, но и мой Гелендваген.

Понимаю, что успела соскучиться по своей машине. Судя по всему, вернут мне её ещё не скоро. Из-за странной выходки Ника я лишилась слишком многого.

– Кто ещё будет на этом дне рождения?

Не люблю незнакомые компании. Помню, как знакомясь с друзьями Ника, ощущала себя не в своей тарелке из-за косых взглядов, шепотков, сальных шуток и неприятных подтруниваний. Одного раза мне хватило, чтобы впоследствии избегать подобных встреч.

– Несколько моих коллег и их спутницы, – произносит Волков.

Мир за оконным стеклом постепенно расплывается в мягких оттенках разгорающегося заката. Солнце постепенно опускается за горизонт, окрашивая всё вокруг в оттенки розового и золотистого. Мне кажется, что эти тёплые лучи греют и меня тоже, пока дорога извивается среди густой лесополосы, разрываемой поворотами к базам отдыха и бухтам.

– Можешь рассказать о них что-нибудь, – прошу я, пытаясь морально подготовиться к новому стрессу. – Я должна вести себя каким-то определённым образом?

В салоне машины, рядом с Алексом, мне спокойно, но внутри уже тлеет паника. Оказалось, что история с исчезновением Сахарова у всех на слуху. А я сейчас явно не в том состоянии, чтобы перенести чьи-то шутки в свой адрес или лишние вопросы, на которые не знаю ответов.

Краун уже несётся вдоль Лазурной, где, не дожидаясь сумерек, уже зажглись первые огни.

– Не нужно. – Алекс качает головой. – Просто будь собой.

Но я всё ещё не уверена, что это правильный совет и волнение только усиливается. Я ещё не вышла из машины, но уже ощущаю себя неловко. Оправляю платье и обнимаю себя ладонями за плечи. Машина уже остановилась на парковке, а я совершенно не готова из неё выйти и вообще жалею, что согласилась на эту авантюру. Хотя разве Волков меня спрашивал? Определённо, нет.

– Ты чего? – Волков глушит мотор, но выходить из машины не спешит. – Замёрзла?

Становится так тихо. А я понятия не имею, как объяснить ему собственное состояние, и стоит ли вообще это делать.

– Нет. – Откашливаюсь, потому что голос неожиданно садится. – Просто я…

Не могу подобрать правильное слово. Не уверена? Беспокоюсь? Смущаюсь? Волков подбирает нужное слово сам: