Но прежде чем перебраться на новое место, отчим затеял ремонт. Естественно, материалы тащил с работы. Раздобыв хорошую половую краску, он добавил туда, как любил потом хвастаться, яичный желток, для крепости и блеска. От этого покрытие пола получилось блестящим, гладким, и имело приятный светло-коричневый оттенок, напоминающий цвет паркета. Печку отчим сломал и сложил новую. Она имела большую духовку, которой мать потом никак не могла нарадоваться; мощную тягу, благодаря чему разведённый огонь разгорался сразу и весело; и, наконец – просторную чугунную плиту, быстро нагревающуюся после того, как растапливали печь. Но больше всего мне понравился рукомойник. Сделанный отчимом из оцинкованного железа его плоский бак вмещал полтора ведра, что позволяло нам не так часто носить воду со двора. Рукомойник имел белую эмалированную раковину с двумя углублениями для мыла. Под раковиной отчим смастерил тумбочку с дверцей, за которой стояло ведро для слива воды из рукомойника.

После ремонта мы купили мебель: диван, шифоньер и обеденный стол, за которым я мог делать и свои уроки. Оставили только большую никелированную кровать да старые табуретки. Их отчим ценил и говорил, что в магазине такие крепкие уже не купишь. Теперь я спал на новом диване, который, как и кровать родителей, поставили возле единственного большого окна, но только с другой его стороны вдоль боковой стены комнаты. А вскоре мать повесила и белую штору из дорого тюля. От этого комната сильно преобразилась, стала светлой и очень уютной.

Переселение, конечно, обмыли по-соседски. Валькина дверь находилась теперь напротив. Но я, после того, как убедился, что той нравится, когда её «лапают», несколько охладел и старался избегать встреч с нею. Даже когда гости попросили нас станцевать, притворно пожаловался на якобы разболевшуюся ногу.

К этому времени закончился учебный год. Та злополучная «тройка», полученная в качестве первой оценки за классную работу по арифметике, убедила меня в том, что учёба не лёгкое дело и требует каждодневных усилий. Боясь ещё раз получить позорную оценку, я стал тщательнее готовиться к занятиям. В результате, к концу года вышел в круглые отличники по всем предметам. Я помню, с какой радостью светились глаза матери, когда на последнем классном собрании Ирина Владимировна выделила меня, как старательного и примерного ученика. Довольные успехами, мы пошли домой. Уже во дворе, разговорившись с соседкой, мать не преминула поделиться с ней, что её сын – круглый отличник. «Поздравляю, Лида, – ответила она и с уважением посмотрела на меня. – А вот мой шалопай (женщина говорила о сыне, ученике старших классов) нахватал троек. Когда был маленький, слушался, а теперь его за учебники палкой не усадишь. Только отец с ним и справляется. Если что – сразу ремнём». И дальше они продолжили совсем неинтересный для меня женский разговор.

После окончания учёбы начались и первые в моей жизни летние каникулы. Теперь, уже ученик второго класса, я мог отдыхать целых три месяца! Любимым времяпровождением для меня стали игры, которые устраивал Виталик возле своего двора, а больше всего – шахматы, в которые мы могли играть часами.

Уроки этой замечательной игры преподал мне тот же Толик, из-за которого я обиделся на Вальку. Он оказался мягким и добродушным парнем и, к тому же, имел свой дешёвенький набор шахмат. Несмотря на разрыв в возрасте, он согласился обучать меня игре из-за отсутствия желающих сразиться с ним. Таковых в нашем бараке пока ещё не было.