– Если я правильно Вас понял, Григорий Васильевич, Ваше предложение – это единственное, что Вы можете предложить?

Заметив, как застыли в напряжённом ожидании все другие участники квартета, Романов усмехнулся.

– Ну, как «генеральная линия» – да. Но у меня есть и предложения для её практической реализации. Их я готов внести лишь после одобрения замысла в целом.

Алиев переглянулся с компаньонами – и вернул глаз на визави.

– Стало быть, нам сейчас больше нечего обсуждать?

– А разве у вас есть предложения?

Отвечая вопросом на вопрос, Романов вновь легко обошёл учтивость – и обошёлся без неё. И без того не потрясающий людей мягкостью обхождения, в хозяйственной и политической деятельности он не выказывал и намёка на этикет и дипломатию. Все это знали – но каждый раз оказывались не готовы к очередному проявлению… непроявления.

Вот и сейчас прямой вопрос «неучтивого» Григория Васильевича в очередной раз ставил ходоков в неудобное, и почти безвыходное положение. Отчего «почти»? Да, оттого, что единственным выходом было сказать правду. Но это – самое тяжёлое из всего, что можно только вообразить себе в политике. И всё же «вскрывать себя» приходилось: «на том берегу» обязательно потребовали бы отчёта со всеми подробностями. И, прежде всего: о реакции Романова на предложения «другой стороны». На предложения… которые так и не были ещё озвучены.

– Если они у вас есть – я весь внимание! – снова «пришёл на помощь» Романов. И не один – а вместе с «фамильной» прямолинейностью.

– Помиритесь с Горбачёвым, товарищ Романов! – выпалил «в один присест» Воротников. Соратники по квартету недовольно поморщились «в унисон»: а они ещё обвиняли Романова в прямолинейности! Ну, разве так можно, Виталий Иванович?!

– Ну, вот это – другое дело! – усмехнулся Романов. – Теперь маски сорваны! А то, понимаешь, «согласовывать они пришли»! «Сближать позиции»! А чего их сближать, когда мы их и так уже сблизили – да ещё в формате: «Ни вам, ни нам!».