Я огляделась по сторонам, пытаясь привыкнуть к новому окружению. Зал, в котором мы оказались, поражал своим величием. Высокие потолки с лепниной, украшенной позолотой, массивные колонны, увитые искусственными виноградными лозами, и стены, затянутые шелком цвета слоновой кости. На полу раскинулся огромный персидский ковер с замысловатым узором, а вдоль стен стояли диваны с бархатной обивкой и резные стулья с гнутыми ножками.

Воздух был наполнен ароматами свечей и старинных духов, а также легким запахом воска и полироли, которыми, видимо, ежедневно натирали мебель. На стенах висели портреты в тяжелых золоченых рамах – судя по всему, члены княжеской семьи.

Мой взгляд упал на массивный камин, украшенный фарфоровыми медальонами с сценами из античной мифологии. Над камином висела огромная картина в стиле барокко, изображающая, вероятно, самого князя в парадном мундире Преображенского полка.

«Триста лет назад…» – думала я, проводя рукой по шелковому платью. Изумрудный шелк струился по моим бокам, будто живой, а корсет сдавливал рёбра так, что дышать приходилось мелкими глотками, словно птице в клетке, и даже крошечная шляпка с перьями, приколотая к прическе. Кружевные манжеты, тяжёлые, как цепи, скрипели при малейшем движении.

Вот те на… Вот мы и попали…

Мысль ударила в виски, заставив сердце бешено застучать.

Виктор, хоть и пытался сохранять невозмутимость, явно чувствовал себя не в своей тарелке в этом старомодном наряде. Его парик сидел кривовато, а камзол с вышивкой казался слишком тесным для его современной фигуры. Но он, как всегда, старался держаться с достоинством, хотя я замечала, как он время от времени одергивает манжеты и поправляет кружевные манжеты рубашки.

Слуга, который пришел за мной, был одет в ливрею с галунами и напудренный парик. Его осанка и манеры выдавали хорошо вышколенного слугу из знатного дома. Он явно был озадачен нашему удивлению, но держал себя в руках, как и подобает человеку его положения.

– Но я… я не… – начала было я, но осеклась, увидев, как Виктор закатывает глаза.

– Скажите вашему князю, что госпожа Чехова прибудет чуть позже, – проговорил Виктор с неестественной для себя важностью, выпятив подбородок. – И не опоздает на урок музыки.

Слуга поклонился, скрипнув башмаками по паркету из тёмного дуба, и удалился, оставив за собой шлейф запаха воска и ладана. Я уставилась на Виктора, чувствуя, как под ложечкой холодеет.

– Октябрина, я же вам сказал не трогать…

– Откуда мне было знать, что этот проклятое зеркало окажется порталом! – вырвалось у меня, и я тут же прикусила язык.

Лупа, запрыгнул на колени, уткнувшись мордой в мои кружева. Его черный хвост метнулся в сторону массивного зеркала в позолоченной раме, где наше отражение казалось призрачным пятном среди роскоши.

На стенах висели портреты: Пётр I с орлиным взором, Екатерина в жемчугах… А между ними – незнакомый мужчина в алом кафтане, вероятно, тот самый князь, чьё имя мы даже не знали. Мебель – резные кресла с гнутыми ножками, лакированные столики с фарфоровыми безделушками – кричала о богатстве, нажитом на торговле пенькой или железом. В воздухе витал сладковатый аромат – смесь розовой воды, пороха и страха.

– Нужно сначала думать, а потом прикасаться к таинственным артефактам! – процедил Виктор, поднимаясь из кресла с грацией медведя на балу. Его камзол, перешитый наспех из чужого гардероба, топорщился на плечах. – Вы же должны понимать, что такие артефакты не терпят…

– Не надо мне читать нотации! – воскликнула я, нежно поглаживая Лупу дрожащей рукой. Кот мурлыкал, словно для него путешествие на три века назад было обычным делом. – Как же мы вернёмся?