Машина приехала минут через пять – желтая, каплеобразная, с шашечками. Кузов был стилизован под шестидесятые, даже дверцы открывались от себя. За рулем сидел позевывающий молчаливый водитель, пожилой крепкий дядечка, который лишь кивнул мне, когда я назвал адрес.

Во вполне современном салоне пахло карамелью. Меня окутало тепло, и глаза начали смыкаться сами собой. В последнее время я много работал физически, уставал, долго и сладко спал ночами, потому бодрствовать до соревнования не вариант, выключит, и талант перестанет работать. Может, и не перестанет из-за двух минут сна, но рисковать я не могу.

Помню, в прошлой жизни в юности мне довелось не спать две ночи, так я уснул в автобусе по пути в универ. Стоя. Держась за поручень.

А если пойду на турнир невыспавшимся и усталым, никакой талант не поможет, ведь организм не обманешь. Если упаду на ринге, то буду не усиленно вставать, а жадно дрыхнуть, и засчитают нокаут.

Тем временем машина свернула с центральной улицы во дворы и долго ехала мимо пятиэтажек, мимо заборов промзоны, мимо строек, где, будто скелеты динозавров, замерли краны. Буквально физически ощущалось, как истирается грань дозволенного и появляются белые прорехи пустырей, где под снегом не пойми что. Казалось, стоит прикоснуться, и это теневое, недозволенное, вцепится, утянет в мир криминала, и прощайте, Лев Витаутович, и футбольный тренер Белькевич.

Утешали мысли о том, что даже менты участвуют в таких боях – взять того же Кота-Шрека. Да и Олег туда подался бы, не случись трагедии с братом Алексея.

Ведь не просто так говорят: один раз – не ловелас… Ничего, в общем, страшного.

– На месте, – вывел из раздумий голос таксиста.

Встрепенувшись, я огляделся и, пока вытаскивал мелочь из кармана, попытался сообразить, куда идти. Приехал я в микрорайон, состоявший из пары десятков пятиэтажек. Шрек говорил, нужен магазин в цоколе, он один тут такой. С обратной стороны дома – две железные двери.

– Э, парень, кажется, я знаю, куда тебе надо. Во-он туда. Видишь крайний дом на возвышенности? Извини, не поеду туда, там горка, ее снегом засыпало – забуксую, у меня резина не шипованная.

Я напрягся и вспомнил, как Шрек говорил, что таксисты в курсе, где проводятся бои. Хотя чего это я, в маленьком городе таксисты всегда в курсе всего. Нужно что-то выяснить – спроси у таксиста.

Взяв деньги, он посмотрел на меня с сочувствием, цыкнул зубом и сказал:

– Ты же биться идешь?

Хотелось как-то оправдаться, что-де к девушке приехал, но я не стал – незачем лишнее вранье, когда он и так все понял и выводы сделал. Да и какое мне дело до мнения незнакомого таксиста?

– Откуда вы знаете?

– Другие сюда не ездят, – ответил он.

– Ну мало ли. А вдруг я зритель?

– Хех, – усмехнулся он себе в усы. – Скажешь тоже! Зритель! Я что, зрителя не знаю? Зритель туда идет нарядный, благоухающий, ибо идет развлекаться, девочку снять, на вас, горемычных, поглядеть, как вы кровью умываетесь. А ты, сразу видно, не в роскоши живешь.

– А если бы я работал там?

– А если б работал, погнали бы тебя уже поганой метлой оттуда! За опоздание! – прикрикнул он, а потом тяжело вздохнул: – Не ходил бы ты на то рубилово, парень! Поберегся бы. Давай ты туда не пойдешь, а назад я тебя бесплатно повезу?

– Мне надо.

– Надо так надо. Тогда удачи тебе, парень. Она тебе понадобится.

– Спасибо, отец. Хорошего вам вечера! – ответил я, улыбнувшись.

– Бывай.

Машина укатила, и я остался один. Зябко повел плечами и направился к пятиэтажкам. Поднимаясь по обледеневшей улице, чертыхнулся: район был построен по правилам античной фортификации – на возвышенности. Судя по сухим стеблям камыша, тут в низине окрестности летом подтапливало.