– Хм… Со спины я к нему пристроился! Он ступенькой ниже стоял… И без охранников был… Со своей дамой и еще с кем-то! Коллегами, наверно! Выбрал я момент подходящий, когда все там чего-то кричали, руками размахивали, в ладоши хлопали, и полоснул его втихаря стилетом по сонной артерии… Никто даже не заметил! Кровь брызнула фонтаном!.. А я тем временем ходу из толпы дал…
– Так, думаешь, чудо с этим Чудовым не произойдет? Не воскреснет из …?
Василий плотнее сжал зубы.
– Пусть попробует! Я посмотрю, как у него это получится!
Рудольф Савельевич удовлетворенно потер руки.
– Ладно! Поживем, увидим!
Выдвинув ящик стола, он извлек из него что-то, а затем небрежно бросил на стол. Пачка долларов, описав плавную траекторию в воздухе, со звучным шлепком опустилась на крышку стола прямо возле крутого парня.
– Заляг пока что на дно! Чтоб тебя сегодня же в городе не было!
– Как скажете, шеф!
Василий не скрывал, что, наконец-то, он мог хоть немного отдохнуть от всех этих сухих, полусухих и мокрых дел.
– Когда шум уляжется, я тебя кликну в рупор!.. Подтянешься…
14
На следующий день в редакции «Реликта» с самого утра всех точно лихорадило. Едва переступив порог кабинета, главный тотчас вызвал к себе фотокора.
– Снимки готовы?
– А – вы, как думаете? Я зря свой хлеб не ем!
И Фил молча положил на стол редактору несколько снимков. Тот с нетерпением взяв их, стал внимательно рассматривать.
– Этот годится! Этот… Тоже годится… Этот – нет!
Хорошие на его взгляд фотографии он бережно откладывал в одну сторону, а те, которые ему не особенно приглянулись небрежно швырял в другую.
– А сие произведение искусства, что здесь делает?!
И Теодор Елисеевич ткнул пальцем в очередной снимок.
– Кто – он? И зачем ты мне сюда это приволок?
Феликс уставился на снимок, который еще недавно так старательно проявлял вместе с теми, что Главный одобрил.
– Зачем?
– Да! Зачем? – настойчиво повторил редактор.
– Я думаю…
– Доброе утро!
И не спрашивая позволения, Герман приблизился к столу, на котором лежали снимки.
– Я, кажется, знаю этого человека!
И он кивнул на фото, которое привлекло внимание Теодора Елисеевича тем, что, по его мнению, было совершенно лишним и, точно чуждый фрагмент мозаики, отличный по цвету и композиционной направленности от тех, что складывались в выразительное пано, никак не вписывалось в общую картину того, что произошло на торжестве в честь Чудова возле филармонии. На нем был запечатлен странный субъект в темных очках и кожаной куртке.
– Ну, и знай себе на здоровье!? Причем здесь – статья о Чудове?
В голосе главного послышалось раздражение.
– Это – он убийца! – уверенно сказал Герман.
Главный с нескрываемым удивлением посмотрел на практиканта.
– Что, если ты ошибаешься, старичок?
Но Дот отрицательно мотнул головой.
– Я предполагаю!
– Ах, ты предполагаешь?
– Ну, да!
Не выдержав, редактор, словно ни с того, сего смешинка ему в рот попала и, скорее всего, не одна, а сразу несколько, мелко затрясся в приступе истерического смеха.
– Ха-ха! Гениально! Ты – что, экстрасенс?
Герман, не ожидавший такой реакции от Главного, в некоторой растерянности мельком глянул на Феликса. Но тот, в отличие от Верниса, казался серьезен, как никогда.
– Все произошло так быстро, что…
Шеф «Реликта», достав из кармана платок, промокнул им лоб, вероятно, вспотевший после короткой нервной встряски.
– Что? «Что»!
– Если б я нажал на пуск секундой раньше!.. Мне кажется, я видел в объектив, как рука этого человека… И Феликс снова указал на снимок. …Молниеносно мелькнула в воздухе!
– Кажется!.. Х хе… Ему кажется!
Главный, как будто бы, и впрямь, едва сдерживался, чтоб вновь не расхохотаться во все горло. А, может, только делал вид, что его разбирает смех, чтобы, таким образом, лишний раз выставить своих подчиненных в дурацком свете и заодно позлить их.