У Екатерины засосало под ложечкой, захотелось активировать отключенную связь и прокричать Саше, что она любит и готова терпеть его любого, но вместо этого она скроила деловую мину и заверила, что обязательно наведается в больницу.

К концу вечера маме, конечно же, стало нехорошо, и они решили, что ей срочно нужно отдохнуть в крымском пансионате. На этом день закончился, в дом вползла ночь, предав забвению все дневные заботы.

Лунный снег садился хлопьями на поверхности предметов, которые ворчали, не желая студить старые кости, а потом в окно постучались звезды, обещая назавтра ясную погоду. Екатерина лежала неподвижно, и на кончиках ее ресниц плясали феи.

Я рада, но…

– Выслушайте меня, вы совершаете ошибку, – сказала, чуть не плача, Эльза.

– Успокойся, моя милая, я так рада, что ты очнулась! Наконец-то я снова вижу, какого чудесного цвета твои глаза! Дай-ка я надену на тебя вот эту чудесную рубашку! Она не велика? Ты не голодна? Я принесла кусок чудесной индейки! Не какой-нибудь индеечный тюбик, а живую птицу! Ты когда-нибудь ела настоящую дичь? Это так чудесно!

У Эльзы закружилась голова от восторгов Екатерины.

– Я очень рада, что у вас все так чудесно получается, но вы должны меня выслушать…

– Да, да, да! Сколько времени мы проведем вместе! Ты была в Париже? А в Италии? Мне говорили, что ты прекрасно рисуешь и лепишь! Ты увидишь своими глазами Венецию! Лувр! Микеланджело! Вермеера! Как чудесно!

– Екатерина, да остановитесь вы наконец! Я, конечно, хочу видеть и Лувр, и Венецию. Но сейчас самое главное…

– Да, да, Лувр, Венеция – это же так чудесно!

– Да заткнитесь вы со своими «чудесно»! Вы что, не понимаете, что отправили в тюрьму невинных людей? Вы размалеванная кукла, выйдите из облака ваших духов и посмотрите на меня! Дело надо подать на апелляцию!

Екатерина очнулась, она так долго ждала этой встречи, что, конечно же, поглупела. Женщина заискивающе глянула на девочку, надеясь, что грубые слова ей послышались. Но нет, Эльза походила на хищную птицу, неотрывно смотрящую, готовую в любую секунду напасть на нее. Адвокатесса потянулась к сумке, чтобы достать платок, и в этот самый миг в палату ворвалась Эльвира. Теперь уже она набросилась на Екатерину:

– Не сметь переступать порог моей больницы! Это же надо, я ей сказала, чтобы она ни в коем случае не волновала больную. А эта ненормальная ее возбудила! Мой датчик так вибрировал, хоть… Не при детях… Ты понимаешь, что ее состояние крайне опасно?! Она в любую секунду может опять впасть в забытье! – прокричала главврачиха.

На Екатерину навалилась несвойственная апатия, она даже не пыталась оправдываться. Коротконогий Такса с белыми клавишами вместо зубов довел ее до лифта. Его гадко выбритые щеки сверкали. На прощание он кокетливо пожал ее руку и предложил выпить коктейль. В ответ Екатерина чуть было не выбросилась из окна…

Городская тюрьма находилась на окраине города. Старинные, будто изъеденные оспой стены охраняли покой обывательниц. Кого только они ни скрывали – и насильниц, и убийц, и, конечно же, ни в чем неповинных гражданок.

Около входа в тюрьму Екатерина столкнулась с Толстушкой, подчиненной Василисы. Милиционерша внимательно посмотрела на нее и села в служебный везделет. Машина поднялась в небо, обдав Екатерину струей горячего воздуха. Лазерный прожектор с крыши везделета пронзил юные, еще робкие сумерки.

На полу комнаты для свиданий с людьми, приговоренными к смерти или к заточению, стоял неуместный горшок с помидорами. Кривой ствол был подвязан красной лентой. Лампа дневного света стрекотала, не хватало газа, чтобы обеспечить ровное свечение. Где-то капала вода, по стенам распускались плесневые пятна, пищала мышь. Екатерина поджала ноги.