На огромном экране табло пробегала надпись: «Увидели что-то противозаконное – сообщите. Телефон Калининградской милиции: 02». Власти призывали к бдительности своих гражданок. На перроне стоял грузолет, толстое брюхо разверзлось и под негромкие вздохи остывающего двигателя, под крики проводниц из него лился человеческий поток. Людей было много, мелькали все оттенки кожи от иссиня-черного, оливкового и желтого цвета обитательниц первого класса до белого эконом-пассажирок. Важно прошествовал мутантка, две головы которой ожесточенно спорили. Одна была явно женским началом, а другая мужским. Они сыпали взаимными упреками, огрызались, но были неразделимы. За ними следовал другой мутант, обладающий чрезмерным количеством конечностей. Он был хорошо, даже франтовато одет. По чемодану, на котором висел бубен, скрипичный кофр и футляр с флейтой, Екатерина определила его в артисты. Проводница помахала ему на прощание искренней улыбкой. Две блондинки со светлой кожей, едва сдерживающей движение мускулов, неприятно выделялись среди толпы. Екатерина тоже была блондинкой, но она пила специальные пилюли для придания коже смуглого оттенка.

Наконец, вышла высокая дама с табличкой «Воспитательница». Это была женщина средних лет с властным лицом и прямой спиной. На ней было добротное, классического кроя пальто, на голове имелась шляпа, на шее, как знамя, колыхался алый шарф, на носу важничала бородавка. Дама представилась Юлией и попыталась всучить Екатерине гигантский чемодан. Та увернулась, сославшись на позвоночную грыжу. Возникло напряжение. Екатерине распахнула улыбку и позвала носильщика.

Юлия сразу попыталась продемонстрировать, насколько решительно возьмет бразды правления вверенного ей детского дома. Осмотрев Екатерину, она вздохнула, а потом одернула ее пиджак, пригладила выбившуюся из прически прядь. Екатерина, совсем не ожидавшая такого обращения, поджала губы, которые от раздражения прямо-таки чесались. Еще чуть-чуть и она пинками загнала бы воспитательницу обратно в грузолет, но к дамам во время подоспел носильщик. К удивлению Екатерины, она узнала в работнике вокзала Николая, натянувшего на глаза кепку. Молодой человек постарался отойти на несколько метров, чтобы остаться неузнанным. Юлия забеспокоилась.

– Куда ты, стервец, потащил мой чемодан? – разлила она густой, как заварной крем, голос.

– Город маленький, кражи случаются редко, – поспешила успокоить ее Екатерина.

Воспитательница бросила на нее красноречивый взгляд, словно хотела двинуть в ухо. Екатерина поняла, насколько нелепо звучит ее заявление, если учесть, что в городе произошло преступление, прославившее его на всю Европу.

Новоиспеченная фрекен Бок шла по перрону, ввинчивая в него каблуки. Круглое лицо индианки светилось почти фанатичной уверенностью в собственной правоте. Даже перстень на руке Юлии поблескивал безапелляционно. Екатерина встревожилась, не ошиблась ли она в выборе персонала.

Через полчаса после прибытия Юлии в интернат Николай застал сцену всеобщей растерянности. Воспитательница отдавала направо и налево приказы, мебель двигалась, неугодные предметы убирались, робот Соня сбилась с ног, Тузик грустил, Женя, залипнув на краю комнаты, безостановочно икала.

Екатерина протянула Николаю деньги за услуги на вокзале. Николай с укором посмотрел на нее – то ли из-за некстати предложенных денег, то ли из-за некстати привезенной Юлии – и вышел.

– Им сейчас очень трудно, лучше постепенно, – стоя в дверях, попросила Екатерина, но вместо ответа ее выставили вон.

Екатерине было тревожно, но пришлось подчиниться воспитательнице и отправиться домой.