– И куда он пойдет? – Вела вопросительно посмотрела на чертенка. – Других людей пугать? Нет уж, пусть остается.

– Глупая ведьма, – застонал черт.

– Что ты любишь? – она обратилась к Баечнику, и они с чертом непонимающе переглянулись. – Молоко будешь? Хлеб есть еще.

– Еще и заговорила с ним! – Черт ударил себя ладошкой по лбу, – глупая, глупая! Нельзя с ними заговаривать, хворь подцепишь…

– Молоко было бы неплохо, – кивнул Баечник.

– Вот и славно, – кивнула Вела, поднимаясь с кровати.

– Я честно больше пугать не буду, – виновато пробурчал Баечник, – знал бы, что ты такая… меня даже не видно будет, не слышно. – Он улыбнулся. – Только молока иногда оставляй.

Вела кивнула ему и ушла на кухню. До нее доносилось недовольно бурчание чертенка и виноватый голос Баечника. Все ж если по-доброму, то даже с нечистью договориться можно – теперь Вела ничего не боялась.

Черт весь день не появлялся. «Дела у меня первостепенной важности, ведьма, – сообщил он поутру, – к полудню вернуться постараюсь», – но уже солнце пик по небосводу прошло, а Афони все не было. «Надеюсь, если зло чинить удумал, то хоть от деревни подальше», – думала Вела, выходя из дома. После бессонной ночи чувствовала она себя неважно, по телу разливалась слабость, а постоянная зевота не давала покоя. Путь прошел как в тумане: в таком состоянии работать не хотелось совершенно, но делать было нечего. Вела вошла в таверну.

Помещение тонуло в полумраке, пахло стряпней и сыростью. Сейчас посетителей не было, местные должны прийти только вечером. И тогда-то небольшая таверна наполнится шумом, резким запахом пота и алкоголя. Девушка вздохнула и побрела на кухню.

– О, пришла сегодня рано, – хозяйка широко улыбнулась Веле, и девушка поприветствовала женщину, улыбнувшись ей в ответ. – Приберись там, я еще не успела. А после на кухню приходи – поможешь.

Вела кивнула, взяла метлу и пошла в зал. Она собирала сор, погрузившись в мысли, почти засыпала на ходу. Послышалось шипение, – будто угли залили водой, – и из сгустка дыма на столе появился черт. Девушка вздрогнула, когда он заговорил:

– Ох ведьма, моя ведьма! – воскликнул он, и девушка шикнула на него, чтоб тот замолчал. – Не шикай на меня! Кроме тебя никто меня не слышит. Нам нужно наведаться в дом Лады, – он широко улыбнулся, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего.

– Так и наведайся, я-то тебе зачем? – шепотом спросила она.

– А я то, что нам нужно, достать не смогу, – говорил черт так, будто объяснял простые истины ребенку, – ведьмы секреты свои под печатями хранят и открыть их только силой можно.

– Видишь, работаю я, – буркнула Вела, – лишь к ночи освобожусь.

– Уйди, – чертенок сложил руки на груди, – дело первостепенной важности!

Вела вздохнула, прислонила метлу к столу и недовольно посмотрела на Афоню.

– Кто меня отпустит просто так?

– Скажи, что захворала! – кивнул черт, – ты ж выглядишь ужасно, – в гроб краше кладут, – точно поверят.

– Ладно, – буркнула Вела, направляясь на кухню.

«Выгляжу я, значит, ужасно, – гневалась она, поправляя волосы, – так кто в том виноват? Баечник явился, а ты дрых без задних копыт».

– Что-то, кажется, захворала я, – Вела сделала голос слабым, а лицо – печальным, – нехорошо мне.

Хозяйка сощурилась, окидывая Велу взглядом. Сердце предательски ускорилось – вдруг ложь заметит, накажет ведь. Вела нервно вцепилась пальцами в подол платья, свела брови к переносице, прокручивая в голове, как оправдываться будет в случае чего.

– Ох, и правда выглядишь плохо, – покачала головой хозяйка, отступая от девушки подальше. – Перезаражаешь мне всех посетителей, коль останешься. Иди домой, отлежись. Помолюсь за твое здравие, девочка.