Григорьева, или как её там, ошарашенно смотрит на комок ткани, потом на меня, и в голубых глазах мелькает что-то похожее на оскорбление.

— По адресу офиса потом пришлёшь, – ухожу, ощущая, как в спину мне летят пропитанные ядом недоумения стрелы.

Нормально? Вообще-то, это она меня покалечила. Дважды!

— Ну пздц, обчистили! – стебётся Дэн, кивая на мой голый торс. – А говорили, место цивилизованное. Эй, охрана! – тянет шею. – У вас тут извращенцы в заведении! Охрана!

— Рот закрой и пиджак свой гони. Мой в машине остался.

Накидываю чуть тесноватый в плечах Армани на голое тело и заказываю ещё водки. Настроение – дерьмо с минусом. И, конечно, виной всему не дурацкий ожог.

— Тебя администратор искал. Жди, будет рассыпаться в извинениях. Кстати, интересно, откуда она тут взялась? Ну, куколка эта.

— Чёрт знает. Мне неинтересно.

— А жаль. Жопа у неё что надо, – цокает.

Видеть эту криворукую не могу, но да, неопровержимый факт – посмотреть есть на что.

— Слушай, я тут это... – кашляет в кулак, – отъехать должен.

— Отъехать, в смысле – "того"?

— Сплюнь! – стучит по столу, а затем кивает на свой последней модели айфон. – Карина позвонила. Ну, та, – толкает языком в щёку, – сам понимаешь. Она тут с подругами недалеко в "Оазисе" зависает. Хочешь, двинем вместе? Подружки у неё что надо. Инна – норвежка – тощая и бледная, как смерть. Всё, как ты любишь.

— Иди нахрен.

— Учти – член сам себя не обслужит.

— Со своим членом я сам как-нибудь разберусь, – не дожидаясь, когда ошарашенная услышанным официантка поставит заказ, забираю стакан с подноса и опрокидываю в себя обжигающее пойло. – Вали куда хочешь, – и в спину ему: – Смотри, триппер не подцепи.

А под нос:

— Как в прошлый раз.

Подмигиваю до жути смутившейся официантке и прошу повторить.

Надираться в одно лицо – первый признак алкоголизма. Да и похрен. У меня сегодня траур – оплакиваю похороненное эго. И вроде бы чёрт с ней, но бесит, что у неё всё есть сейчас, а у меня... Ну что есть у меня? Бэнтли – есть. Бизнес – есть. Апартаменты – ещё галочка. А в душе воронка.

Долбаная ты тряпка, Шторм, соберись.

Отшив расшаркивающуюся в извинениях администраторшу выхожу на улицу. Совсем не по-весеннему ледяной ветер задувает под пиджак. Конец мая, а холодно, однако.

Нашариваю в кармане пачку сигарет и, прислонившись к мигающему неоном стенду, курю, выпуская в чернильное небо ядовитые пары "Парламента".

Со стороны, наверное, на бомжа похож – в коротком пиджаке на голое тело. Или на мальчика из соседнего заведения "Льняная ночь", где ходить в чём-то помимо галстука-бабочки нарушение дресс-кода. А впрочем, какая разница, кто там и что подумает. Вообще всё равно.

Освобождая на улицу приглушённые биты, за спиной появляется девушка. Знаю, потому что слышу цокот шпилек. Оборачиваюсь...

— Опять ты?

И почему я не удивлён.

5. Часть 4

Юла-Юна поджимает губы и жмёт плечом. Мол, так вышло. Замечаю в её руках полупрозрачный пакет с моей рубашкой на дне. От чего-то это улыбнуло. Даже злость куда-то улетучилась.

— Смена закончилась?

— Типа того... – вздыхает. – Меня уволили.

— Серьёзно? Уволили? Из-за меня, что ли?

Снова пожимает плечом. И молчит.

Молодая совсем, Дэн прав. Девятнадцать от силы, а глаза грустные. Не должно быть таких в столь нежном возрасте.

— Это они погорячились. Хочешь, пойду скажу, что я без претензий.

— Нет, не нужно, – делает осторожный шаг и равняется со мной. – Я всё равно уйти хотела. Работа тяжёлая, по двенадцать часов на ногах и график ненормированный. Да и штрафуют за всё подряд.

— Если ты работаешь здесь, то как в офисе моём оказалась?