После этого вопроса к дому Аматэрасу они шли молча. Семён постоянно прокручивал в голове те минуты, когда вскрыл вены в подсобке и вышел к бассейну. Он помнил глаза друга. Это последнее, что врезалось в память. Как же ему сейчас, наверное, больно.

– Я могу знать, что происходит на земле?

– Да, это доступно всем душам. Ты только прибыл, поэтому тебе можно наблюдать только отсюда. А потом будет разрешено спускаться к ним.

– Они ведь нас не видят?

– Некоторые могут нас чувствовать. Но мы не можем никак вмешиваться в их жизнь.

– То есть, никакой лепки глиняных горшков как в «Приведении?».

– Даже банку не сдвинешь с места.

– А что с магами? Они могут вызывать духов?

– Нет. Это всё сказки для безутешных живых. Но мы можем давать защиту тем, кому захотим. Это особенная связь, мы становимся оберегами.

– Как это возможно без взаимодействия с живыми?

– Это сложно объяснить. Давай оставим этот вопрос на потом, хорошо? – куратор остановился возле дома Аматэрасу и сделал приглашающий жест. – Я буду здесь, когда вы закончите.

Семён вошёл внутрь и снова увидел те же лица, что и вчера. За столом сидел Ричи, он пока что был единственным знакомым духом, поэтому Семён подсел к нему. Удивительно, но парень был совсем не разговорчив, в отличие от встречи в кафетерии. Причина была ясна – первая ночь проходит болезненно, особенно для самоубийц.

На ковре снова сидела девушка с рыжими волосами, а рядом – Катарина. Они держались за руки, и девочка увлечённо слушала рассказы собеседницы. Несколько раз на лице девушки проскользнула улыбка.

– Сегодня у вас была сложная ночь. К сожалению, нет ничего, что помогло бы вам пережить эту боль. Только время. Души по себе знают, что оно лечит, – Аматэрасу села в своё кресло у окна. – Время и общение с другими душами. Жизнь здесь сильно отличается от жизни на Земле. Каждая душа открыта к общению и помощи, даже если вы не знакомы. Здесь нет чужих. Может быть, кто-то готов поделиться своей историей с нами?

– Сегодня утром я проснулся от того, что стал задыхаться, – мужчина заговорил так неожиданно, что души вздрогнули. – В голове был момент аварии. Эти несколько секунд крутились без остановки. Я был пьяным. И я не знаю, пострадал ли кто-то ещё. Куратор сказал, что моя тетрадь сама расскажет об этом, когда придёт время.

В комнате по-прежнему была тишина. Кто-то смотрел на душу виновника аварии с отвращением, кто-то с сочувствием. В этот момент все снова осознали, что они мертвы. Это было заметно по реакции, самоубийцы хватались за порезы, начинали глотать воздух, кого-то стошнило в предусмотрительно принесённое с собой ведро. У других менялся взгляд, он становился пустым, замирал в одной точке, как будто они видели свои последние минуты. Тишина по-настоящему стала мёртвой.

– Меня постоянно трясёт, – послышалось откуда-то из-за угла.

Бледная девушка стояла за шторой. Она сжимала края плотной ткани с такой силой, что, казалось, ещё немного и кости переломятся пополам. Глаза бегали из стороны в сторону.

– Как ты сюда попала? – Аматэрасу плавным жестом указала на пустой стул.

Девушка медленно вышла из-за шторы и как-то скомкано села на него. Она не прекращала перебирать пальцами и поджимать плечи. Семён быстро догадался, в чём причина такого поведения.

– Передозировка.

– Почему она проживает эти ощущения? – погибший в аварии мужчина удивлённо посмотрел на Аматэрасу. – Куратор говорил, что боль проживают самоубийцы, а передозировка – это случайность. Как авария…. Мы ведь не хотели.

– Употребление – это медленный суицид, – вдруг сказал Семён. – Я видел такое среди знакомых. Сначала тебе весело, а потом очень плохо. И ты знаешь, что это разрушает тебя, но продолжаешь играть в русскую рулетку с жизнью. Кому-то везёт, кого-то вытаскивают с того…. С этого света. А чей-то организм перестаёт бороться.