– Где научилась? – больше из научного интереса спросил он, когда перевел дух.

– А-а-а, это? – Франк кивнула на бутылку. – Пришлось дать бармену из «Гризли» в обмен на магический тайный рецепт.

– Господи! – покачал головой Лузер. – Ну ты и дура!

– Не упоминай имя Господа всуе, Грэйвз. Ты улыбаться вообще умеешь?

– Нет.

– Жаль. Тогда еще по одной…

Лузер первый раз в жизни напился в такой хлам, Берни. Наутро он проснулся с диким перегаром и головной болью. С трудом припомнил, как Франк травила смешные байки, а когда он, пошатываясь, провожал ее до дома, рассказала, что своровала Самбуку в супермаркете. Охранник ее спалил. Потом была погоня. Франк не заметила выбоину на дороге, кувыркнулась. Руки не выставила вперед, потому что прижимала к груди украденную бутылку. Потом она пряталась в парке и кляла дорожную службу за криворукость.

Тебе смешно, Берни?

Вот и Грэйвзу тоже было уморительно, хоть он и не смеялся в голос. Он сказал Франк, что ей бы в команду регби с такими-то навыками. Она рассмеялась, сильно хлопнула его по плечу. Похвалила за «сносную шутку». В конце вечера Франк ловко перемахнула через ограду своего дома и шепнула:

– Эй! Не спи на спине, Грэйвз. Если насмерть захлебнешься рвотой, я к тебе на похороны не приду.

Безлюдный темный коридор. Шум воды? В душевой кто-то есть. Что с того? Теперь ждать, пока кто-то намоется? Нет уж, слишком сильно хочется газировки.

Поворот за угол. Вот и комната Джины. Почему боюсь? Не доверяю ей. Ладно, глубокий вдох… Ручка чуть скрипит. Заглядываю. Что-что? Детский ночник в виде единорога на столе, рядом – какие-то книжки, тетрадки, фломастеры. Стоп-стоп! Какое-то зазеркалье. Вроде это не тот мой, старый мир, но и не совсем психушка. Кто такая Джина? Сказочное существо? Плод воображения?

Открываю дверь шире. Джин на постели. Она рыщет под матрасом. Не услышала меня. Что же делать? Не хочется напугать ее до чертиков. Может, постучать? Плохая идея. Делаю шаг, прикрывая дверь. Джина вздрагивает и резко оборачивается.

– Тьфу ты ж, блин! – махнув, произносит она. – Чуть не обкакалась!

Она улыбается. Рада мне. Жестом подзывает сеть рядом. Подхожу. На ее кровати плед с рисунком серых облаков, плывущих по белому небу. Боже, какой мягкий, приятный, очень домашний. Ого! Да у Джины не одна казенная подушка, а целых три пуховых. Кто же ты такая?

– Теперь я в курсе, тебя зовут Мэйси, – шмыгает носом Джина. – Но я всё равно буду звать тебя Барб. Мне так больше нравится. Если ты набрала в рот воды, то имею право.

Вот наглая, издевается! А это что такое? Ее запястье на руке замотано. Джина торопливо, с какой-то стыдливостью одергивает край рукава пижамы.

– Ты, Барб, ничего такого не подумай. Я добрая и других не трогаю. Только себя.

Так! С одним вопросом разобрались. У Джины склонность к суициду. Это серьезно. Гораздо серьезнее, чем мое молчание и выпад в сторону мэра Ллойда.

– Только никак не возьму в толк, ты-то что здесь забыла? – шепчет.

Смотри-ка, прочитала мысль. Я тут ничего не забыла. Я хочу тут забыться.

– Я у папы пыталась разузнать, но он не раскололся.

Кто же твой отец? Санитар, доктор, криминальный авторитет?

– Бахнем по кофейку?

Джина тянется к тумбочке. Открывает ящик. Ничего себе! Сколько всего там припрятано. Пакетики кофе «3 в 1», пачки мармеладок, плитки шоколада, соленые крендельки, чипсы «Раффлс». Сглатываю слюну.

– Извини, Барб, с Кока-колой вышла нехорошая история, – повернувшись, говорит она и кивает в сторону запястья. – Папа иногда теряет бдительность. Идет на поводу.

Она, значит, навредила себе при помощи жести банки или ушка-замочка. Ясно, с газировкой проехали. Итак, что мы имеем? Сладкие напитки и конфеты. Уютная обстановка. Поблажки. Ее отец – главный врач мистер Хендрикс. Уверенность на девяносто девять процентов.