Лорд насмешливо выгибает бровь:

– А бедняга Геранд знает, что вы «работаете»?

– Жених гонорару не помеха. Вы, лорд Верандо, сегодня меня неплохо обогатите.

– Леди, а как вы думаете, что будет, если я расскажу Геранду о ваших… трудовых подвигах?

Плохо будет. Но я и глазом не моргаю.

– Расскажите – узнаете. Мне-то откуда знать, что будет? Лорд Верандо, я переводчик, а не ярмарочная гадалка.

Лорд озадаченно хмурится, окидывает меня внимательным взглядом от макушки до мысков старых туфель, за которые я внезапно испытываю беспричинную неловкость. Подумаешь, не новые… Чёрточка, пересекающая его лоб, становится глубже, резче. Лорд распахивает дверь, отчего она ударяется о стену.

– Любезнейший! – повышает голос лорд.

На зов выскакивает помощник архивариуса.

Лорд кивает на меня:

– Это и есть переводчик?

– Д-да, лорд. Вы не смотрите, что молода! Госпожа Ветт одна из лучших. Даже Королевская академия магии постоянно обращается именно к госпоже.

– Благодарю.

Лорд захлопнул дверь у паренька перед самым носом и обернулся ко мне:

– Вот как? Не леди Иветта, а госпожа Ветт?

– А говорили, что имя не помните, – упрекаю я.

Лорд хмыкает.

Вслух в моей компетентности он больше не сомневается, молча возвращается за стол, садится и бросает на пустую столешницу тетрадку в кожаной обложке. Я отлипаю от стены, секунду медлю. Лорд мог бы выдвинуть для меня стул, но делать этого не будет. Показательно. Только вот не понятно, он считает, что я недостойна галантного отношения или хочет показать, что готов оставить в стороне недопонимание, с которого началась встреча, и перейти на деловой стиль общения. Он заказчик, я исполнитель – логично же.

– Распорядиться подать чай? – предлагаю я.

– Нет.

Я выбираю стул напротив, киваю на тетрадку:

– Можно? – не самый умный вопрос, но не хватать же без чётко озвученного разрешения.

– Естественно! – он подвигает тетрадь ко мне, но больше похоже, что он отталкивает от себя неприятную вещь. Мелькает выражение брезгливости и возвращается прежняя невыразительная ледяная маска.

В резком движении отчётливо угадывается ненависть.

Спрашивать о причинах не самый удачный момент. Сперва перевод.

Я беру тетрадь, кладу перед собой. На обложки ни рун, ни букв, ни рисунков. Личный дневник? Похожая книжка для записи сокровенного есть у моего учителя. Кожа под пальцами гладкая, чувствуется качественная выделка. Я пытаюсь почувствовать настроение скрывающегося под обложкой текста.

– Леди? – перебивает лорд.

Разве объяснишь, что я уже работаю?

– Руны требуют настроя, – всё же поясняю я.

– Мда?

Я открываю тетрадь.

Первая же страница сверху донизу исписана знакомыми значками. Эльвийская руническая вязь, без сомнения. На всякий случай я проверяю остальные страницы. Тетрадь заполнена на треть, дальше пустые листы. То есть я должна почувствовать текст, но почему-то не могу поймать даже отголоска. Я возвращаюсь к первой странице и в надежде уловить смысл перебираю каждый значок.

Время затягивается.

– Леди, проблемы с переводом?

Я вскидываю взгляд.

Опять он кривит губы.

– На самом деле да.

– Вы же лучшая.

Мне почему-то кажется, что за обидным упрёком скрывается искренний вопрос.

– Проблема не с моими способностями, лорд Верандо. Как бы вам объяснить…

– Да уж постарайтесь.

– Вы знаете эльфийский?

– Какое это имеет значение?

– На самом деле никакого. В быту эльфы используют наш алфавит. Если вы покажете их письмо человеку, не владеющему эльфийским, то человек будет узнавать буквы, но не сможет понять смысл. Я сейчас испытываю что-то похожее. Будто руны использованы… с другим смыслом.

– Чушь какая-то.

И лорд совершенно прав. Чушь. Бред. Абсурд. Потому что руническая вязь к эльфискому языку отношения не имеет. Точнее, имеет, но очень слабое. Правильнее сказать, что руны к любому языку отношения не имеют, потому что являются ментальными конструктами, которые эльфы на протяжении тысячелетий выращивали, как из зерна выращивают дерево – медленно, долго, упорно. И однажды дерево начинает давать плоды.