Днем накануне годовщины маминой смерти я собрала в кулак все свое изрядно подрастерявшееся за последний месяц мужество и пошла в кабинет Романова. Сегодня он никуда не уезжал и работал в поместье.

Постучалась, как хорошая девочка.

– Да, – прогудел он. Дверь была открыта, но я не вошла, застыла на пороге. А вдруг не разрешит, не отпустит? И зря я весь месяц паинькой была. Почему-то только сейчас подумала, что если он так отца ненавидит, то и маму тоже и, если я попрошу отвезти меня на кладбище, точно откажет.

Вошла в кабинет.

– Я вела себя хорошо. – С козырей зашла.

Романов оторвался от ноутбука и скользнул по мне равнодушным взглядом.

– Дальше, что? Давай быстрее. Мне некогда.

– У меня одна просьба…

Я даже договорить не успела, как он снова в ноутбук уставился и рукой махнул, мол, вон пошла, не мешай.

– Пожалуйста, – чуть язык себе не откусила за это «пожалуйста», – можно мне завтра…

– Нет, – рявкнул Романов, схватил заверещавший мобильник, принял вызов и отвернулся к окну. Разговор окончен. Все. Я стояла как оплеванная и почти готова была начать умолять, разревевшись, как маленькая. Но представила, как на меня отец бы посмотрел. Сурово нахмурившись и покачав головой. Проглотила слезы и на негнущихся ногах вернулась в библиотеку, где проходили занятия с преподавателями из универа.

Препод меня о чем-то спрашивал, и я даже отвечала. А сама думала о розах на клумбе у фонтана. Белые. Мамины любимые.

План созрел ближе к вечеру. Меня теперь не запирали. Наверное, решили, что после случая с тем козлом я не решусь снова сбежать. Сбегать я и не собираюсь. Я вернусь, только маму навещу.

Я себя щипала, чтобы не уснуть, иначе бы весь план пошел насмарку. Едва небо начало светлеть, я оделась и как мышка выскользнула из спальни. В доме было тихо. Я вышла на улицу. Двери не запирали, ни к чему с такой охраной. За месяц я изучила маршруты их дежурства. Хотя они хитрили, меняли их постоянно, но я была упорной и нашла «окна».

Сначала клумба, не подумала взять нож, и стебли пришлось ломать, не слишком красиво получилось, ну да ладно. У меня не было сумки, поэтому цветы сложила в наволочку. Исцарапалась вся, пока их ломала, колючие, блин.

Дальше к забору, прячась от патрулей за кустами и деревьями.

Еще раз убедилась, что платье не лучшая одежда для побега, хотя это никакой не побег. Я же вернусь.

Забралась на дерево, ветви которого росли ближе всего к забору. Цепляясь за плющ, спустилась с обратной стороны, если бы не была такая худющая, то вместе с ним свалилась бы. Пошла вдоль стены. Сердце стучало, как бешеное, я боялась, что того и гляди сирена заорет, но все было тихо. Спустя полчаса обошла поместье по кругу и почти потеряла надежду выбраться, но наконец увидела въездные ворота и дорогу. Чтобы не попасться на глаза охране, пошла вдоль дороги, прячась за деревьями. Солнце уже высоко поднялось, когда лес сменился полями и я вышла на шоссе.

Оставалось найти попутку до города и молиться, чтобы не маньяк попался.

Я не знала, в какой стороне город, и просто зависла, задумавшись, как дальше действовать.

Машин не было. Вдруг вдалеке солнечный луч блеснул на лобовом стекле приближающегося автомобиля.

Мне и голосовать не потребовалось. Машина остановилась рядом со мной. Точно маньяк. Но когда опустилось затонированное стекло, за ним оказалась симпатичная девушка чуть старше меня.

– Ты что здесь делаешь? – спросила она, рассматривая мое перепачканное платье и наволочку с розами.

– К маме еду, подвезете до города?

Девушка задумалась, нахмурила подведенные карандашом брови:

– А мама где?