Радиус действия Волнореза был ограничен, но для этой части острова его возможностей вполне хватало. Наспех сделав несколько пометок в планшете, Тит поспешил к восточной стене. Андрей как раз вглядывался в экран Волнореза.

– Так, Тит, давай-ка посмотрим на улов. Вот в радиусе пяти метров находятся два высокоразвитых мозга. У одного из них регистрируется повышение бета-ритма, что может свидетельствовать о тревоге и смущении.

– Ну, Андрей Николаевич!

– Чем занимается Мона?

– Это не честно, – пробормотал Тит. – Вы и без прибора знаете, что она мне нравится. Что ж в этом такого?

– Просто держу руку на пульсе, как ее муж. Свободные банки, помнишь?

Несмотря на болтовню, оба не сводили глаз с лиловой линии внизу экрана. Она принадлежала загадочному существу, прятавшемуся в прибрежных водах острова. Сейчас линия была нитевидной, ничего не сообщающей. Внезапно она изогнулась, точно изумленная бровь.

– Время, – скомандовал Андрей.

Тит скосился на свои часы:

– Засек.

На мониторе, подключенном к энцефалографу Примы, отразились изменения. Альфа-ритм собачьего мозга пошел на убыль, а бета-ритм повысился.

– Андрей Николаевич, Прима опять волнуется.

– Будь у нее тело, она бы уже оглашала окрестности лаем. – Андрей мельком взглянул на данные энцефалограммы Примы. – Я бы предположил, что она беспокоится из-за корма, но я ее слишком хорошо знаю. Собачий мозг выполняет функцию защитника.

Глаза Тита округлились:

– Прима чует хищника и пытается защитить нас?

– Полагаю, в преданной собаке всё служит этой идее. Даже если от собаки и остался лишь один ампутированный мозг без хвостика.

Последовал еще один импульс лиловой линии.

– Два скачка в минуту, – сообщил Тит.

– Как и раньше. Выключай, я не хочу, чтобы Прима сошла с ума.

Неизвестно как, но Волнорез усиливал способности Примы. С его помощью она без труда улавливала существо, кружившее у северной оконечности острова. Андрей находил это в высшей степени занимательным, как рекламу политических партий во время ток-шоу.

В лабораторию ворвался поток теплого воздуха, и на пороге показалась Мона. Она была в рабочих бриджах, садовом фартуке со следами земли и легкой парусиновой рубашке. Овальное лицо Моны, частично скрытое соломенной шляпой, выражало закостеневшее отвращение.

– Андрей, дорогой, тебя дожидается Паромник.

– Он привез свиную кровь? – Прежде чем экран Волнореза успел погаснуть, Андрей заметил всплеск бета-ритма. Хитро взглянул на ассистента. – И вот опять кто-то из нас волнуется. Тили-тили-тесто.

Тит покраснел, но ничего не сказал. В сторону Моны он даже не смотрел.

– Андрей, Паромник привез не только свиную кровь, – с нажимом сказала Мона. – Андрей, я устала хоронить твоих подопытных в оранжерее.

– Можно хоронить их на участке.

– Ты не посмеешь, дорогой. Наши ноги не будут ступать по кладбищу!

– Ну, в таком случае можно привязывать их к пластиковым бутылкам с камнями. Мы посреди моря, так что места хватит и слону. Надеюсь, Паромник не с таким гостинцем.

Маска отвращения на лице Моны треснула, сменившись ужасом. Она ахнула и выскочила из лаборатории. Но перед уходом типично хозяйским жестом придержала дверь, чтобы та не хлопнула.

Тит покачал головой, но все соображения относительно ситуации оставил при себе.

Андрей тоже направился к выходу.

– Однажды моя жестокость спасет человечество. Поможешь мне со всей этой кровью, Тит? Обещаю упомянуть это в отчете. И подарить литр, если надумаешь стать вампиром.

В груди Тита зародился смех.

– Разумеется, я помогу. Но только если вы пообещаете не размахивать осиновым колом.