Правда, и у неё был свой скелет в шкафу. Она не переносила и боялась сына Белова от первого брака, который был всего на семь лет младше её. Он был слишком умный и, по её мнению, не любил Россию. Иначе чего бы он делал в Оксфорде?

С другой стороны, наличие экзотического пасынка поднимало Белова, а стало быть, и её саму в глазах окружающих, поэтому при случае она была не прочь похвастаться родственником перед знакомыми. На вопрос, который вертелся у неё на уме в связи с предательством родины, Кристина достойно отвечала членам местного истеблишмента: «Диссертацию пишет. Докторскую. Правда, у них там докторская, как у нас кандидатская. Но ведь в Оксфорде».

И это было правдой. Виктор Анатольевич действительно писал диссертацию и готовился получать Ph. D. Но, кроме того, он устроился работать в фирму, которая производила горное оборудование и газоанализаторы, так как денег ему не хватало куда сильней, чем его отцу. Но последний об этом не знал, ибо Виктор Анатольевич деньги просил редко, будучи горд и сохраняя глубоко спрятанную обиду за старый развод его матери с Анатолием Александровичем. Мать же его, Анна Георгиевна, хоть и прошла путь от учительницы химии до директора школы и была дамой по меркам города N весьма обеспеченной, сыну деньгами помочь не могла. Она не вышла после развода замуж, а поэтому пристально следила за светской жизнью Кристины Алексеевны через разных общих знакомых. И иногда, не часто, но всё же сообщала Виктору Анатольевичу о новом автомобиле Кристины Алексеевны, их поездке с детьми в Гоа или на Пхукет. Что придавало общей жизни семейства Беловых необходимое напряжение и внутреннюю динамику. Ведь чего только не случается в различных провинциальных городах, раскинувших своих уроженцев по всему миру, от Оксфорда до Западной Сибири!

2.

Василий Иванович Черняев особо не задумывался о своём отношении к городу N. Как-то само собой получилось, что он прожил в нём почти всю жизнь. Про таких говорят: «где родился, там и пригодился», и действительно, Василий Иванович сгодился городу N на многое.

Сначала он получил маркшейдерское образование в Горном институте, потом работал на местной шахте мастером, потом – начальником участка. Шахту закрыли за аварийность и убыточность, и Василий Иванович испытал смешанное чувство. С одной стороны, он понимал, что риск работы в шахте превышал все допустимые пределы и что в один несчастный день он мог пополнить собой горький список погибших. С другой стороны, после того как шахту закрыли, район шахтёрских двух-, четырёхквартирных домов с частичными удобствами во дворе, ухоженными огородами и рядом расположенными картофельными полями стал быстро приходить в упадок. Народ потянулся на заработки поближе к центру города N, до которого надо было ехать через полосу промышленной зоны и шахт около полутора часов. Поскольку у Черняева была своя машина, то он укладывался в час. Но чем заниматься, чтобы прокормить семью во второй половине бурных девяностых, когда Россия занялась реструктуризацией своей угольной отрасли, он решительно не понимал.

К городу N, несмотря на обширность своей территории и многочисленность населения, превышавшего полмиллиона постоянных жителей, никак не подходили характеристики свободного рынка труда, так любимые умными московскими экономистами. Крупные предприятия отчего-то не предоставляли никаких вакансий для рабочих в местный Центр занятости, а менеджеры и инженерный персонал нанимались здешними представителями крупного капитала без услуг рекрутинговых агентств и прочих разных хедхантеров, непосредственно по протекции. Компетентность и наличие производственного опыта играли определённую роль в пределах пристально рассматриваемой статистической погрешности.