– в местах повреждения грунта должны проводиться раскопки с целью выявления закопанных преступником улик, о чём в протоколах должны делаться соответствующие записи;

– полицейское оцепление должно выставляться как можно дальше от места обнаружения останков, предположительно связанных с нападением «Безумного Мясника», желательно за 500 метров и более, дабы зеваки не могли следить за действиями полиции.

Эта инструкция была доведена до сведения детективов городского Департамента и районных подразделений полиции к началу лета 1937 года. Поэтому все протоколы осмотра места обнаружения трупа, оформленные с начала июня того года, следовали указанным выше требованиям.

Это очень интересная фотография. Она сделана в помещении инструктажа Детективного дивизиона Департамента полиции Кливленда [это аналог современного Управления уголовного розыска крупного территориального полицейского подразделения в России]. Детективный дивизион занимал третий этаж здания на пересечении 21-й Восточной стрит и Пэйн-авеню в Кливленде. В этом же здании на четвёртом этаже находился небольшой изолятор для временно задержанных, а на втором этаже – круглосуточное судебное присутствие для безотлагательного решения вопросов юридического оформления оперативно-розыскных мероприятий. Представленный фотоснимок сделан в 1960-х годах, однако обстановка этого помещения во всём соответствует той, что имела место при розыске «Безумного Мясника» во второй половине 1930-х годов. Именно так проходили инструктажи детективов, занятых поиском таинственного изувера.

Вечером 6 июня 1937 года 14-летний Рассел Лойер (Russel Lauer) под пролётом построенного пятью годами ранее моста «Лорейн-Карнеги» (Lorain-Carnegie bridge) обнаружил большой полусгнивший и частично порванный мешок. В прорехе мешковины в лунном свете что-то блестело – что именно, понять было невозможно. Заинтригованный находкой подросток подошёл ближе, склонился, чтобы получше рассмотреть источник света и… понял, что лунный свет отражает золотая коронка на верхней челюсти почерневшего черепа. Рядом с ним в ворохе истлевших газет подросток увидел крупные человеческие кости с кусками гниющего мяса.

Вызванные полицейские должным образом осмотрели находку. Оказалось, что в мешке находится расчленённое женское тело; руки и ноги отсутствовали, зато имелась голова, точнее череп, с фрагментами кожи и волосами. Сохранность органических материалов была очень низкой, скорее всего, смерть наступила много недель назад. Тем не менее патологоанатомы уверенно определили, что погибшая была женщиной-негритянкой ростом около 152 см (то есть очень невысокой); преступник не просто отделил ей голову, но и срезал с тела обширные фрагменты кожи и прилегавших к ней тканей.

Волосы, найденные в мешке с останками «тела №8», первоначально были приняты за сильно повреждённый парик. Однако после внимательного изучения улики и обнаружения в волосах трёх ржавых заколок, коронер Гербер изменил первоначальное суждение и заявил, что это остатки скальпа, отделившегося от черепа в результате гниения.

В мешке находилась кипа сильно повреждённых сыростью кливлендских газет, датированных июнем предшествующего года. Кроме них в мешке оказалась пачка листовок с объявлением о наборе женщин в труппу кливлендского «Палас-театра». Листовки были также датированы летом 1936 года.

Это показалось детективам зацепкой. Возможно, погибшая являлась одной из претенденток на место в труппе; возможно, она распространяла эти листовки, во всяком случае, представлялось вполне вероятным, что эту женщину знали в «Палас-театре». Детектив Орли Мэй официально допросил Нила Гретленда, менеджера шоу, проводившего отбор претенденток, в надежде, что тот сможет припомнить какие-то существенные детали. Гретленд ничем не смог помочь полиции: негритянки маленького роста не принимали участия в отборочном конкурсе, поскольку труппа нуждалась только в высоких девушках.