Судья Кук, узнав о подаче заявления, немедленно остановил отбор присяжных и… судебная машина застыла, так и не набрав обороты.

К такому заходу адвоката никто не был готов. Самое смешное заключалось в том, что Харпер не являлся защитником Боткин и никто не просил его проявлять инициативу, но этот человек, по-видимому, решил воспользоваться замечательной возможностью сделать самому себе отличную, и притом бесплатную, рекламу.

Адвокат Уилльям Харпер не имел ни малейшего отношения к делу Корделии Боткин, но неожиданно и очень удачно получил на нём свои 5 минут славы.

Адвокат прекрасно попиарился на им же созданной ситуации, и о нём на протяжении суток говорила вся Калифорния. Потом Верховный суд штата на экстренном заседании рассмотрел прошение Харпера, отклонил его безо всякой внятной мотивации – поскольку адвокат был формально во всём прав – и Кэрролл Кук получил возможность продолжить едва начавшийся процесс.

Суд оказался очень напряжённым, и о его ходе имеет смысл сказать несколько слов. Перво-наперво следует отметить то обстоятельство, что подсудимая хотя и отказалась поначалу свидетельствовать по собственному делу, но адвокаты оговорили возможность пересмотра этого решения, тем самым дав понять, что допрос Корделии ими планируется. Это, разумеется, подогрело всеобщий интерес к тактике защиты, поведению подсудимой и тому, что и как она скажет в свою защиту. Другой немаловажный аспект заключался в том, что на первом этапе процесса необходимо было разобраться в событиях, происходивших в другом штате, и доказать, что там произошло именно убийство. При этом судья мог опираться только на тех свидетелей, что приехали в Калифорнию из Делавэра, и верить тем бумагам, что представлял Генпрокурор Роберт Уайт. Это было необычно для судебной практики тех лет и не совсем удобно.

Для подтверждения выводов судебно-химической экспертизы Теодора Вольфа по поручению окружной прокуратуры Сан-Франциско местный химик Томас Прайс (Thomas Price) провёл аналогичное исследование, о котором и рассказал в суде. Заслуживает упоминания то, что Прайс не обнаружил в начинке конфет оксид мышьяка в виде горошин, согласно его выводам яд находился в порошкообразном виде. При перекрёстном допросе эксперта защита сделала на этом акцент, хотя важность указанной детали мало кто из присутствующих тогда в зале понял.

Разобравшись в ходе первых заседаний с событиями, произошедшими в Делавэре, суд 14 декабря перешёл к рассмотрению событий лета 1898 года. В тот день дал показания аптекарь Фрэнк Грей, рассказавший о продаже «миссис Бозен» двух унций «белого мышьяка» и опознавший в подсудимой покупательницу. Это был по-настоящему волнующий момент, заставивший всех присутствовавших затаить дыхание – по приказу судьи Корделия поднялась со своего места, и аптекарь с расстояния не более двух метров показал на неё правой рукой.

В ходе заседания 14 декабря 1898 года аптекарь Фрэнк Грей указал на подсудимую рукой, заявив, что именно этой женщине в начале июня он продал две унции «белого мышьяка» для отбеливания шляпок. Корделия Боткин, не отказавшаяся от права давать показания, спокойно возразила на это, что никогда не покупала у него мышьяк и не покупала мышьяк вообще. Свидетели этой сцены назвали её кульминацией процесса, но этот вывод оказался поспешен – опознание аптекарем отнюдь кульминацией не являлось.

Достаточно убедительны были и другие важные свидетели обвинения – Китти Диттнер, Рэймонд Миллер и Фрэнк Гатрэлл – продавшие Боткин шоколадные конфеты. Достаточно убедительно прозвучали и показания, связанные с предполагаемым посещением подсудимой универмага «City of Paris» – там, напомним, по версии правоохранительных органов был куплен платок, найденный впоследствии в почтовом отправлении вместе с коробкой.