«Я думаю поэтому, что вообще не может иметь никакого смысла говорить о какой-либо иной истине наших представлений, кроме практической. Наши представления о вещах могут быть не чем иным, как символами, естественно данными знаками для вещей, которыми мы учимся пользоваться для регулирования наших движений и действий. Когда мы научимся правильно читать эти символы, мы сможем с их помощью организовать свои действия так, чтобы они имели желаемый успех, т.е. чтобы возникали ожидаемые новые ощущения. Другое сравнение между идеями и вещами не только не существует в реальности – с этим согласны все школы, – но и вообще не мыслимо и не имеет смысла. Именно последнее обстоятельство важно и необходимо осознать, чтобы выбраться из лабиринта противоречивых мнений. Спрашивать, является ли представление о столе, его форме, прочности, цвете, весе и т. д. истинным само по себе, вне связи с практическим использованием этого представления, и совпадает ли оно с реальной вещью, или же оно ложно и основано на обмане, имеет столько же смысла, сколько спрашивать, является ли тот или иной тон красным, желтым или синим. Воображение и воображаемое, очевидно, принадлежат к двум совершенно разным мирам, которые допускают не больше сравнений друг с другом, чем цвета и звуки или буквы книги со звуком слова, которое они обозначают».

Об этом ином мире, противостоящем материальному или чувственно воспринимаемому миру как трансцендентном или метафизическом, не постигаемом в формах пространства, времени и причинности, мы абсолютно ничего не можем узнать с помощью интеллекта, но можем убедиться в его существовании, поскольку он лежит именно в основе мира воображения, разматывающегося на нити причинности.

Поскольку вещи сами по себе совершенно недоступны, мы не можем даже распознать истинную природу их воздействия на смотрящего на них субъекта, рультатом которого являются сами ощущения. Однако мы можем провести другое исследование на этот счет. Ведь в визуальном мире тел мы находим те, которые имеем все основания принять за проявления сознательных субъектов. Прежде всего, это относится к нашему собственному телу, в той мере, в какой оно является пространственно наблюдаемым объектом, а затем и к другим организмам, имеющим полное сходство с нашим телом. В этих объектах мы легко можем исследовать те процессы, которые, как мы с полным основанием предполагаем, соответствуют возникновению ощущений и представлений у соответствующего субъекта.

При таком исследовании мы полностью переходим на ту почву, на которой применимы такие вспомогательные средства нашего понимания, как пространство, время, причинность, поскольку здесь речь идет не о первооснове сверхчувственной вещи как таковой, а лишь о явлениях и их закономерных отношениях друг к другу, а именно: об органическом теле и воздействующих на него телах.

Точнее говоря, в данном исследовании мы находимся на почве той науки, которой нам предстоит заниматься на этих уроках, – на почве физиологии.

Действительно, изучение тех материальных процессов, которым, с субъективной точки зрения, соответствует возникновение ощущений и представлений, и есть задача физиологии органов чувств, с которой я намерен начать наш курс в этот раз.

*****

ЛИТЕРАТУРА – Adolf Fick, Die Welt als Vorstellung [Лекция, прочитанная при открытии физиологического курса в Вюрцбургском университете в летнем семестре 1870 г.] Вюрцбург 1870 г.

Примечания

1) HEGEL, Энциклопедия

Эссе, опубликованное в начале 3-го номера XVII тома этого журнала проф. Фолькельтом в Йене: «О логических трудностях в простейшей форме образования понятий» начинается с «простого, широкого и общеизвестного определения», что «понятие обобщает нечто общее для многих индивидов» (стр. 129), останавливается на том, что этим обобщенным могут быть только общие признаки объектов, подводимых под понятие, и не идет дальше понимания того, что это логическое требование обобщать общие признаки, но вместе с тем и «мыслить вместе с отличительными признаками в форме возможности» (стр. 142), фактически превышает возможности человека. «Таким образом, только интуитивное („оторванное от форм конечности и временности“, с. 142) понимание может выполнить логическое требование, заложенное в понятии» (с. 136). На самом деле, поскольку мы не обладаем таким интуитивным пониманием, каждое понятие есть лишь «аббревиатура», связанная в нашем воображении с «идеалом понятия» (с. 146). «Человеческий интеллект не способен реально мыслить то, что требует от нас понятие. Понятие для нас – это логический идеал, который мы способны воплотить в жизнь лишь предположительно» (с. 137).