– Ну, знаете ли, голубчик, – картинно возмутился тот. – Если я омерзительный нацист, то и методы у меня будут соответствующими. Немедленно вколите ему снотворное и не выключайте в палате свет, – распорядился он и вместе с девушкой вышел из комнаты.

Второй доктор выполнил все указания и незамедлительно покинул помещение, а спустя пару минут Кевин почувствовал слабую, но отупляющую сонливость, однако яркий свет ламп мешал быстро погрузиться в столь желанный сон.

– Выключите свет, пожалуйста! – отчаянно молил парень. – Я же знаю, что вы меня слышите, пожалуйста…

Кевина действительно слышала молодая девушка, которая входила в палату вместе с мужчинами. В одиночестве она стояла по другую сторону тонированного стекла и наблюдала за парнем.

– Неужели я многого у вас прошу? Проклятье! Просто выключите этот грёбаный свет и позвольте мне скорее уснуть!

«Матерь Божия, так ведь тоже нельзя!» – сжалилась над парнем девушка и щёлкнула кнопкой выключателя с внешней стороны палаты.

Тьма принесла желаемое облегчение, и вскоре снотворное подействовало, неторопливо перенося парня в нужное ему состояние.

– Лия, Лия, – беспрерывно шептал он. – Лия, как же так случилось, как же так произошло?

– Кевин, я здесь, – донёсся в ответ знакомый ласковый голос, и в темноте появились узнаваемые очертания девушки.

– Лия, слава Богу! Я не понимаю, как так вышло, но…

– Тише, тише… Я всё знаю, я заберу тебя с собой. Теперь всё будет хорошо, – Лия попыталась успокоить Кевина и нежно дотронулась ладонью до его щеки.

– Я ведь просто хотел быть с тобой, прости меня…

– Теперь мы всегда будем вместе! – решительно сказала девушка и приятно поцеловала парня в губы.

– Всегда! – согласно произнёс Кевин.

***

– Кто погасил в палате свет? – гневно спросил старший врач за тонированным стеклом.

– Я выключила. Мольбы этого бедного парня были просто невыносимы, – ответила молодая коллега доктора.

– И как же, мать вашу, вы мне теперь это объясните? – щёлкнув кнопкой выключателя, испуганным голосом спросил доктор, ошеломлённо смотря через стекло вглубь пустой палаты.

Поднявшись по широким ступенькам ко входу в провинциальный железнодорожный вокзал, я открыл тяжёлую коричневую дверь и направился к окошку единственной кассы, где за стеклом откровенно скучала пожилая черноволосая женщина. Протянув ей паспорт и пару купюр, через несколько минут я получил обратно свой документ, монетную сдачу и продолговатый билет на поезд, до прибытия которого оставалось ещё полчаса. После этого я сел в одно из неудобных кресел, что располагались вдоль обшарпанной бежевой стены в этом же зале, и около десяти минут бесцельно смотрел на огромную пальму в гигантском деревянном вазоне, которая стояла в самом центре помещения и своими верхними листьями чуть ли не касалась потолка с потрескавшейся побелкой.

Внезапно раздавшийся из громкоговорителя неразборчивый голос колыхнул моё сознание, и я решил выйти на перрон, дабы перед предстоящей поездкой покурить на свежем воздухе. На улице стоял поздний вечер первой пятницы сентября: настенные часы вокзала показывали половину одиннадцатого. В небе висела огромная луна, освещая безмятежно дремлющие грузовые вагоны не хуже многочисленных белёсых фонарей, а по перрону угрюмо бродили редкие люди, раздражительно тарахтя колёсиками дорожных чемоданов.

Вскоре на первый путь величаво прикатил пассажирский состав во главе с двухголовым тепловозом бордового цвета с жёлтыми полосками по бокам. Скрипуче отворив двери вагонов, бодрые проводницы в тёмно-синих костюмах вышли встречать очередных пассажиров. Пройдя несколько десятков метров, я предъявил свой билет симпатичной светловолосой девушке, аккуратно поднялся по ребристым ступенькам в спальный вагон и стал неторопливо продвигаться по узкому коридору к нужному мне двухместному купе. Войдя внутрь, я включил приглушённый свет, сел к наполовину зашторенному окну, открыл пол-литровую бутылку минеральной воды с газом, что стояла на столике, и, сделав пару больших глотков, стал дожидаться отправления поезда, который в скором времени резко дёрнулся и медленно поплыл вдоль пустынного перрона. Спустя минут десять улыбчивая проводница принесла мне комплект постельных принадлежностей, а затем сходила за стаканом горячего чая в мельхиоровом подстаканнике и упаковкой квадратного молочного печенья.