– Маргарита, ты должна слушать пожелания клиента… – Анжелика Борисовна, сидевшая за столом, нервно покашливая, пытаясь прервать нарастающую сцену.

– Пожелания, с радостью, – обращаюсь я к ней, не сводя взгляда с Рябинина, – А вот подобную необоснованную критику лично в мой адрес, простите, но нет.

Этот конфликт, это столкновение – не только о фасаде загородного дома. Это о нашем прошлом, о боли, о недосказанности… И я понимаю, что этого столкновения уже не избежать.

Алексей молчал, его лицо стало непроницаемым. Он смотрел на меня, и в этом взгляде я увидела не только гнев, но и… что-то ещё. Что-то, что заставило меня замереть, забыв о собственной ярости. Анжелика Борисовна, воспользовавшись заминкой, быстро объявила перерыв.

Все разошлись, а я осталась одна в кабинете. Сердце колотилось, как бешеное. Я обхватила голову руками, пытаясь успокоиться. Что это было? Зачем я так себя повела? Профессионализм… Где он был? Я допустила ошибку, это очевидно. Но и он был не лучше. Его поведение – это не просто капризы богатого клиента, а… что-то личное. Что-то, что он пытается скрывать за своей холодностью.

Через несколько минут в кабинет снова вошёл Алексей. Он не сел, а остановился напротив моего стола. Молчание висело в воздухе, тягучее и густое.

– Маргарита, – наконец, проговорил он, его голос был неожиданно тихим, лишенным прежней высокомерности. – Обсудим фасад, еще раз. Мне действительно не нравится ваша задумка.

Я подняла на него глаза, стараясь понять, искренен ли он. Его взгляд был… раскаянным? Или это просто тактическая уловка? В нём читалась усталость, но было и что-то ещё, какое-то глубинное чувство. Я не знала, что думать. Когда главный архитектор зашла в кабинет следом, я встала с места.

– Прошу прощения, Алексей Викторович, за свою грубость, – спокойно произношу я, – Это было непрофессионально с моей стороны. Я готова выслушать ваши пожелания.

Он понял, что я извиняюсь лишь из-за стоящего рядом начальства. Я переключилась обратно и видела, что передо мной стоит просто капризный клиент… и ничего более.

Мы вернулись к обсуждению проекта. Анжелика Борисовна, наблюдая за нами со стороны, изредка вмешивалась, но в основном позволяла нам самим разбираться. Я взяла в руки эскиз, стараясь сохранять равномерное дыхание и профессиональный тон.

– Ваши требования мне не неясны, – сказала я спокойно, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Прошу укажите, что именно вас не устраивает в предложенном варианте фасада.

Алексей подошёл к большому окну, повернувшись ко мне спиной. Он молчал долго, словно собираясь с мыслями. Мне казалось, что в этой тишине слышно, как тикают часы.

Наконец, он медленно повернулся, его взгляд был сосредоточенным, лишенным прежней холодности.

– Дело не только в фасаде, Маргарита, – проговорил он тихо. – Дело в… общей атмосфере. Это… не то. Это не то, что я представлял. Это… отходит от изначальной задумки, а мне бы хотелось, чтобы вы строго следовали изначально поставленной задаче.

Его слова прозвучали как признание. Не профессиональной несостоятельности проекта, а… чего-то глубокого, личного. Неожиданно, в его глазах я увидела тень печали, знакомую, родную. В этой печали было что-то… больше чем просто несоответствие проекта.

Я действительно старалась уйти от изначальной задумки, не могла своими руками отдать ему мою мечту, но теперь, у меня не было выбора. Мне придется сделать так, как он просит, иначе это может вылиться в серьезные проблемы в моей карьере.

Я кивнула, чувствуя, как напряжение спадает. Его слова, хоть и были сказаны мягко, пронзили меня до глубины души.