– Ты больной, – брякаю, опешив от заявления. И больше от того, что поганец запомнил мои глупые слова, обделённого родительским вниманием подростка.

Что посмел упомянуть моих родителей! – Дай мне поговорить с Ромой, – жуя губу, нервно под столом постукиваю ногой. – Всего минуту. Я с ним обсужу кое-что и…

Впервые за время нашего разговора в глазах Дмитриадиса мелькает нечто… злое и раздражённое. Моё нутро на миг ликует: пусть хоть такая эмоция со стороны Костаса, но хоть какая-то, а то бездушный монстр напротив, уже порядком пугает!

Молчание напрягает. Тишина ещё больше заставляет нервничать. И даже кажется, что Дмитриадис меня пошлёт, но нет, покрутив трубку в руках, мажет пальцем по экрану, делает несколько манипуляций, кладёт айфон на стол между нами и нажимает громкую связь.

Никита

– Да, – резко звучит незнакомый и грубоватый мужской голос.

– С Терентьевым хочет жена поговорить, – спокойно чеканит Костас.

Мужик на другом конце провода не отзывается, но несколькими секундами погодя раздаётся голос Ромы:

– Ника?

– Да, Ром, это я! – чуть со стула не наворачиваюсь, как рада слышать мужа. – Ты как?

– Прости, милая, прости, я так облажался, – твердит запально муж, будто только и ждал момента оправдаться. – Я тебя подвёл… Не знаю, что случилось… затмение какое-то, – частит.

– Всё! Всё, Ром, – не выдерживаю потока нелепых оправданий. – Давай об этом потом. Сейчас главное разобраться с делами, – сжав кисти замком, немного подаюсь вперед, к айфону, чтобы лучше слышать мужа. – Ты уже в курсе, что на нас повесили огромный долг? – значимо понижаю голос.

– Д-да… – отзывается Рома, хотя вопрос был риторическим.

– Ты там, я здесь… – констатирую очевидное. – Меня держат в заложниках, и выпускать не собираются.

– Прости, – вновь сожалеет муж, и, судя по голосу, сокрушается вполне искренне.

– Этим делу не помочь, Ром, – отрезаю здраво. – Заканчивай причитать, давай обдумаем, как поступить, – предлагаю разумно.

– Детка, боюсь у нас небольшой выбор.

– Я бы сказала, один, – в душе бултыхается червь сомнения, что Рома понимает насколько всё серьёзно. – Нам необходимо расплатиться по счетам!

– Конечно, – подозрительно быстро соглашается муж. – Ты главное не паникуй. И не лезь в драку. Клянусь, я сделаю всё, чтобы разобраться с долгами. Я найду деньги… Обещаю! А пока, слушайся их и делай, что они просят.

– Ты сейчас о чём? – осторожно уточняю я.

– О том, что это страшные и очень опасные люди…

Аж зубами скриплю:

– Знаю, милый. Это не ты, а я в плену… Но будет ещё хуже, потому что этот гад требует, чтобы я работала на него, пока мы не погасим долг. И как по мне, это самое что ни на есть РАБСТВО!

– К-какой гад? – запинается на слове Рома.

Я зло перевожу взгляд на Дмитриадиса.

Руки на груди, взгляд – раздражающе безразличный.

Костас смотрит на меня, словно господин, верующий в свою власть и безнаказанность.

– Дмитриадис, – чеканю, напрочь забыв, что его муж не видит нас, и тем более, не в курсе нашего с Костасом разговора.

– Костас Дмитриадис… – с ещё большим неверием уточняет Рома.

– Он самый! – цежу сквозь зубы.

– Надеюсь, он не рядом, – продолжает блеять муж. – Иначе за твой язык…

– Ром, заканчивай трястись как заяц. Будь мужиком! Налажал – отвечай! – рычу зло. – И раз угодил на больничную койку, у тебя есть время, вот и подумай, как меня отсюда вытащить.

– Д-да, конечно, только я не знаю… Я уже обзвонил всех знакомых, – убито роняет муж. – И заявки по банкам разослал, – опять мнётся.

– И? – не выдерживаю напряжения. – Сколько соберётся?

– Ник, ты главное не нервничай, – муж снова крякает через большие паузы. – Я и на это не рассчитывал…