– Как ты меня нашел?…

– Я просто захотел тебя найти…

В доме были старинные двери, двухстворчатые, открывающиеся настежь, со старыми ручками. Дом был постройки времен нэпа. Строили еще очень красиво. И мебель была того же времени… горка, комод, потускневшее зеркало, сундук, венские стулья…

Мартын и Наталия поехали в город и купили ковер цвета теплого речного песка. Прозрачные занавески паутинкой. Сразу стало в доме светло.

– Мы повесим новые бра. И будем пить липовый чай.

– …если ты не уедешь.

Мартын только приехал. Он взял кинокамеру и пошел снимать, как розовый закат ложился на бревенчатые стены дома. И вздумал снимать туман на заливных лугах.

А потом сосед принес клубнику, очень сладкую. Такой сейчас не бывает.

И они начали печь творожный пирог. И все это не кончалось.

А Наталия ждала…. что кончится… что это не для нее…

Но утром они снова пошли купаться… и вода была теплая… и стрекозы бирюзовые…

Лиса съела у соседки еще девять куриц. Мартын уехал.

ЧАСТЬ 2. ГЕРМАН

Кабанчик

– Честно, мужики… – лепетал Савелий в гараже. – Чуть не помер. Думал все.

У мужиков в деревне был свой мужской клуб, назывался «Гараж».

– Стряслось то что?…

Все сидели пьяные. В гараже стояли трактора, старые лежанки, в углу валялась гора цветных фантиков от конфет. Мелом на доске было написано, что здесь не бабские правила. Сами себя пугали, что проберется какая баба и приберет фантики с пола.

– С кабаном на Капратах столкнулся. Глаза в глаза.

– Подиж ты! Здоровый?!

– И ружья, как повел кто, не было с собой.

Мужики кто посмеиваться стал, кто спорить, можно ли завалить кабана голыми руками.

– Смотрю в глаза ему. И прямо осознанными смотрит!

– Вот оборотень, точно оборотень, – залепетал один мужик.

Другие ржали: «У тебя все оборотни мерещатся». «И тишина…», вставил кто-то. Все разразились не своим гоготом.

Савелий себя не помнил, как схватил палку, как кабан глаза отвел. Прогулка по местным холмам с державным названием Карпаты закончилась вся в поту.

– А глаза то запомнил, узнал? – не унимался тщедушный мужичок. – Батя мой перед кончиной так врага свого лютого в звере спознал. Да и отошел. Тот его с собой уволок.

Савелий вдруг вспомнил, что много лет назад, но именно в этот день… случилось… Савелий отогнал мысли.

– Да ладно, мужики, чушь!

…Волга, яхт-клуб, белые парусники и ясный день. Утонувшего не нашли. «Плавать не умел», твердили. «Спортсмен то плавать не умел?!» «Не схотел значит выплыть…» Жене все цветы снились, дура суеверная. С женой той Савелий давно не жил.

– Ладно, чё, мужики, чё пришел то, телегу надо поставить, барахло всякое выкинуть из старого дома.

– Не, трактор сейчас с косилкой стоит, отцеплять не будем.

– Да ладно, мужики, металла там можно нагрести среди барахла то…

Вечером все трактора стояли у ворот дома Савелия.

Савелий пускал под снос дом Алевтины Кочетовой. А мужики в деревне были падки до металла.

Чужак

Июль был в разгаре.

Зависла оса в жарком июльском воздухе. Стягивались грозовые облака. Парило.

Гроза передумала. На реке днем играли в волейбол. Приехало много дачников, москвичей.

Москвичи играли на солнечном песчаном пляже у деревушки, существовавшей только в летний сезон. Но вот ведь, живая деревенька. И таких когда-то было разбросано вдоль речки много.

Герман выкупался. И присоединился к играющим в волейбол.

Герман остановился в маленькой гостинице в селе у церкви. Вышел и сел в палисаднике.

Прошумели дачники в местный магазин.

Дачники улыбались, были приветливы. Они брали свежие ягоды, яйца, молоко в селе, у местных жителей. Они были ярко одеты.

В небе от самолета образовалась линия, распустилась бахрома.