– Нельзя так делать, – проговаривают его нежные на вид, идеальные, пухлые губы. – Ты должна бороться с этим.

– С чем? – онемевши бормочу я, с трудом выговаривая столь простые слова.

Анаэль едва слышно усмехается, очевидно веселясь из-за моего незнания. Готова поклясться, если бы я не была в таком ужасном состоянии, граничившим с сумасшествием, то стала бы свидетелем рождения новой остроумно-колкой фразы в свой адрес.

– Дея, – серьёзный тон явно находится в полной дисгармонии с озорными проблесками. – Твоя сестра – Земной ангел. Ты жила с ней шесть лет и очевидно, что привязалась. Но видишь ли, когда ангел покидает своего, эм, наземного проводника, то у того начинается своего рода ломка. Люди сходили с ума от утраты своих небесных покровителей. Они пребывали в прострации годами, не замечая ничего вокруг себя. Или же испытывали съедающую изнутри депрессию, а концом в итоге становилось…

– Стоп, – перебиваю его я, чувствуя нарастающий гнев внутри. – Моя сестра- это моя сестра. У меня нет никакой ломки. Я страдаю, потому что люблю её! А не потому что у меня лишь какая-то иноземная привязанность, как ты говоришь.

Анаэль отодвигается назад. Интересно, что его испугало: то, что я всё это проговорила чёрствым, «армейским» тоном, не приемлющим возражений, будто выковывая каждое слово из сверхпрочного метала или то, что я при этом сопроводила свою речь активной жестикуляцией, то есть хаотично размахивала руками как потерпевшая? Хотя без разницы. Всё это произвело сильное впечатление, а значит, что моя цель достигнута.

– Понимаю, – кивая, сдержанно соглашается он, находясь под впечатлением только что настигнувшего его мини-взрыва. – С сумасшедшими не спорят, верно? – его глаз вдруг заигрывающее подмигивает. Хватает же наглости! – Ты любишь её, это правда, но и ангельская привязанность тоже имеет место быть, поверь мне.

– Что-то я не наблюдаю у тебя ангельской привязанности по отношению к своему злобному сыну, – ядовито выдаю я, проигрывая в голове сотни реакций падшего.

Но Анаэль сидит неподвижно. Я надеялась уколоть его этим, а он и глазом не моргнул. Досадно.

– Это другая история, Дея, – отстранённо говорит он, сопровождая слова медленным, шумным выдохом, а затем встаёт со своего места, очевидно не желая продолжать разговор на эту тему.

– Так расскажи мне её! – требую я, впиваясь взглядом в янтарные глаза, пытаясь остановить его. – Тебе не кажется логичным то, что я хочу больше узнать о похитителе своей сестры?

На минуту повисает тишина. Я терпеливо и выжидающе смотрю на Анаэля, который стоит передо мной, будто бы собираясь с мыслями и силами прежде чем принять решение. Наконец-то он поднимает сомневающийся взгляд с пола и садиться обратно на стул. Очевидно, судья в его голове вынес решение в мою пользу.

– Это давняя история, – начинает он, потирая лоб ладонью. – Всё это случилось ещё до того, как я пал.

Волоски на моих руках встают дыбом, словно предвкушая одну из сказок на ночь, которые рассказывала мне мама.

– Мой отец – великий архангел, из-за чего я всегда отличался от остальных детей ангелов, – продолжает он, задумчиво водя пальцем по круглому краю кружки, которую всего несколько минут назад я не выпускала из рук. Мой интерес берет верх, поэтому я не напоминаю ему о неприкосновенности Мурки. – Я всегда был сильнее, быстрее, ловчее, чем они. Мне давалось обучение легче, и поэтому раньше всех был зачислен в небесную армию.

Завораживающий голос будто приобретает очертания, увлекая меня в самую глубь моря его воспоминаний. И вот, я уже не вижу ничего, кроме как картинок, которых он рисует с завидной филигранной чёткостью.