Гад! Запугивает меня тем, что Льва покалечит? Знает, куда бить.

— С дороги убрался! — командует Лев, не обращая внимания на слова отчима, и в его голосе звенит сталь. Дело плохо.

— Ты бы для начала поздоровался, мажорик, — вторит отчиму его любимый племянник, который в принципе ни на что, кроме травли других, не годится. Ремцов его и взглядом не удостаивает.

— Я два раза повторять не буду, поэтому запоминайте сразу. Мы с Алисой сейчас поднимемся наверх, а вы будете стоять здесь и сторожить мою машину. — Впалые щеки отчима моментально краснеют, а глаза сужаются. — И если хоть один из вас захочет нам помешать, завтра же натравлю на вас плохих парней. Понятно объяснил?

Отчим молчит, вижу как от злости раздуваются его ноздри. По своей природе он тот еще трус, никогда не рискнет пойти на равного себе, может тягаться только с теми, кто послабее.

Наверное, поэтому мы проходим вперед без всяких вопросов. Только оказавшись внутри подъезда, немного успокаиваюсь. Но тревога все равно держит в тисках сердце, не давая свободно вздохнуть.

В то же время чувствую смущение от того, что Лев увидит квартиру, в которой я живу. Точнее, жила, пока не переехала к родному отцу. У меня просто не оставалось выбора, когда отчим пригрозил оставить нас с Пушинкой ночевать на улице. Я еще только поступила в универ, поэтому не могла обеспечить себя жильем…

— Какая квартира?

— Семьдесят пятая.

— А этаж?

— Пятый.

Лев кивает и пропускает меня вперед. Подстраховывает со спины? Не думаю, что отчим рискнет что-либо сделать, уж больно грозным выглядел Ремцов.

Доходим до нужной квартиры, и нажимаю на звонок. Надеюсь, мама с Пушинкой дома.

Дома. Слышу быстрые шаги, а затем дверь открывается:

— Лисичка! — радостно восклицает Полина, но тут же осекается, заметив за мной Льва. — З-здравствуйте.

— Привет, — Ремцов с интересом наблюдает за нами. — Я Лев.

— А я Полина. Но все меня называют Пушинкой, потому что я очень худая, — тараторит Поля, оживившись.

Она у меня очень общительная и открытая, и, скорее всего, это ее черта характера, нежели особенность в силу возраста. А еще Поля обожает, когда с ней разговаривают на равных, а Лев это и делает.

— Я соберу вещи, — бросаю ему, проходя внутрь. — И маму предупрежу, что мы уезжаем.

— Да, мы пока с Полей поболтаем, обсудим кое-какие новости, — машет мне Ремцов, от чего Пушинка приходит в сильный восторг. Болтать она может без умолку.

Кажется, моя сестричка нашла родственную душу в виде Ремцова.

Оставляю их, разуваюсь и прохожу внутрь. Странно, что мама не вышла. Наверное, опять мучается мигренью и отлеживается у себя в комнате?

— Мам? — толкаю дверь в спальню, но не нахожу ее там. Тогда иду на кухню, где и застаю маму, стоящую у окна. — Привет, мам, — здороваюсь с ней, привлекая к себе внимание.

Хочется подойти и обнять, но… Я не могу. Между нами огромная пропасть, много невысказанных слов.

— Мам, нам нужно уехать. Прямо сейчас.

— Алиса? Но как… Как же Алеша? Как я его одного оставлю?..

Тяжело вздыхаю, когда она это говорит. Так и думала, что придется повозиться…

— Мама, нам нужно уехать отсюда. Тебя одну не оставлю. И Полинку тоже.

— Но…

— Никаких «но», мам! — Не выдерживаю, когда она заводит свою шарманку по второму кругу — мое терпение на исходе, а нервы вот-вот сдадут. — Ты же сама хотела начать новую жизнь, почему сейчас боишься это сделать?

Мама молчит, только прячет глаза. Так я и думала. До меня успели провести воспитательную беседу?

— Мам, тебе нечего бояться, — говорю ей, подходя ближе. Так хочется протянуть руки и обнять ее, но для меня подобный жест несвойственен. Обнимашки с Пушинкой — мой максимум, поэтому остаюсь стоять на месте.