— Что, Мышка? Думала, сможешь мне противостоять? — скалится принцесса.

— Ты подлая, мерзкая дрянь!

— Тише! А то передумаю давать тебе шанс.

— Шанс?! О каком шансе ты говоришь, ненормальная?!

— Хочешь, чтобы твоя подруга вновь жила нормально, или предпочитаешь, чтобы она ползала передо мной на коленях? Раз уж все случилось из-за тебя, дам тебе возможность взять ее участь на себя, — ухмыляется гадина, глядя на меня свысока. Чувствует свое превосходство. Свою власть. — Стань моей рабой на месяц, и я не буду больше трогать твою нищую подружку.

— Ты совсем из ума выжила?

— Тссс…. У тебя тридцать секунд. Думай, Элла. Ты месяц у меня на побегушках или Айла год? — спрашивает она, и я готова проклясть весь мир.

Да что же за день сегодня такой, что все только и ставят перед выбором? Нет. Я не могу на этой пойти. Но глаза Айлы прожигают сердце насквозь. Сколько же в них отчаяния. Сколько боли.

— Пять.

Десятки адептов нетерпеливо ждут, когда я соглашусь, но слова застряли в горле.

— Три.

Мысли кружат голову. Все, что я сейчас хочу, это выдрать драконихе волосы. И я могу. Вот только, после этого она точно отомстит. И не мне. А Айле. Томаль способна разрушать чужие жизни. В этом не нужно сомневаться.

— Один!

— Согласна! — выплевываю я проклятое слово, и стерва довольно ухмыляется.

Она чувствует за собой победу, проходится взглядом по притихшим зрителям, которые не смеют сейчас даже дышать.

— На колени, — велит она, и я закрываю глаза. Чувствую, будто ноги обратились в палки. Даже если захочу их согнуть, не смогу. Думай об Айле. Думай об Айле!

Мысли не помогают. Помогают приспешницы Томаль, которые бьют меня под колено, и я тут же падаю на пол. Хочу закричать, но стискиваю зубы и сжимаю кулаки.

Как же противно. Как больно.

— Скрепим клятвой, — предлагает Томаль, суя мне под нос желтоватый лист бумаги.

С трудом отрываю руку от холодного каменного пола. Пальцы дрожат, не слушаются, но я тянусь, чтобы взять лист и взглянуть на то, что меня ждет. Почти касаюсь бумаги, как она вспыхивает ярким пламенем.

— Ай! — вопит драконша, роняя горящую бумагу на пол, и тут же бросает взгляд в толпу в поисках того, кто это сделал. Застывает, напоровшись на убийственный взгляд разъяренного дракона в дверях оранжереи.

— Арон? — нервно выпаливает она, явно, стыдясь этого шоу. Хочет что-то сказать, но дракон одним взглядом велит ей заткнуться, при том навечно.

Тяжелый режущий взгляд Эшера медленно переходит ко мне и становится еще холоднее.

— Что тут происходит? — раздается голос.

Хочу раствориться, хочу исчезнуть, чтобы профессор Салас не увидел меня такой жалкой и убогой, но он уже здесь. Идет прямо ко мне, подрезая Арона. Берет меня за плечи и поднимает с колен.

— Адептка Томаль Сота, — в его голосе звенит сталь. — Немедленно в кабинет ректора!

— Профессор Салас, при всем уважении, я…

— Сейчас же! — отсекает он, и драконша тут же прикусывает язык.

— А вы чего смотрите? Бегом на занятия! — рычит Рик, и адепты смущенно опускают глаза и медленно начинают расползаться.

— Айла, ты можешь идти? — тянусь я к подруге, но она отстраняется от меня, как от огня.

— Вы обе, идите за мной, — просит профессор.

Смотрю на подругу, которая почему-то делает вид, что не знает меня. Она следует за ним первой, а после и я делаю шаг и тут же хромаю. Под коленом, куда ударили, раздается острая боль.

— Тише. Не шевелись, — велит Рик и подхватывает меня на руки.

Боль моментом уходит на второй план, уступая место смущению, что волнами проходит по телу с головы до пят. К большему стыду замечаю, что далеко не все адепты разошлись и многие из них оторопели, увидев, как профессор взял меня на руки. Даже Томаль и… Арон.