– Не знаю. У меня тяги к власти никогда не было. Мне всегда казалось, что там люди как можно проще стремятся поступать. Цель там главное, а всё остальное – так, мелочи.

– Для таких людей власть – это их страсть. Они хотят просто быть главными – это мне и самому противно. Для меня власть – это интерес. Вот ты, например, в «Цивилизацию» играл?

– Играл.

– Интересно же было? – Олег воспользовался паузой и налил себе портвейна из стоявшей на столе бутылки. – Вот и мне интересно. И чтобы интерес сохранялся, нужно всё делать красиво. К тому же у меня с некромантией есть некоторые бонусы.

– Но это же не игра, – задумчиво ответил Виктор. – Тут же реальные люди.

– Так а я что, зла им желаю? – Олег заулыбался. – Я теперь такое знаю и умею, что у меня лично всё имеется, что мне нужно. Так что во власть я не ради наживы иду. И не ради какой-нибудь авантюры.

Виктор пожал плечами. Ему не до конца верилось, что Олег мог бы стать хорошим правителем. Однако он никак не мог понять почему. В конце концов Студёный решил, что это его предрассудки. Потому как и к нему, и к Никите некромант относился совсем как к друзьям, хотя ничто не мешало ему в случае чего сотворить себе целый штат новых слуг и помощников.

Олег вновь взглянул на часы и встал из-за стола:

– Что же, пора оживлять Достоевского.

Достоевский хоть и не стал буйствовать, однако вёл себя аутично и на контакт не шёл. Поэтому после него ещё последовали Чернышевский, Жуковский, Лермонтов и Гоголь.

Однако разговор ни с одним из них не вышел. Все они были отправлены в подвал к Пушкину, который подуспокоился, однако ничего дельного на вопросы отвечать не хотел. На листке бумаги, который дал ему Олег, он лишь писал оскорбления и рисовал.

Некромант по нескольку раз пробовал говорить с каждым из классиков лично, но вразумительной беседы не получалось. В конце концов он вывел их всех разом из подвала и усадил в гостиной, где попытался ещё раз урезонить.

– Я же не могу понять, насколько вы в себе все! Ну вот Жуковский, простите, Василий Андреевич, что-то мне отвечает, но от Достоевского я вообще ничего не могу добиться. Я-то думал, что человек, который такие книги толстые писал, поразговорчивее будет.

Пушкин слегка заулыбался, что не осталось незамеченным некромантом.

– Ну вот видите, значит, кроме Достоевского, все уже в себя пришли. Так давайте договоримся о чём-нибудь. Вы тут все уважаемые люди, я вам предлагаю всего лишь немного на меня поработать и получить всё, что вы хотите. А вы почему-то отпираетесь. Почему? Вот перед вами лежат листочки, напишите мне, какую плату вы хотите в обмен на то, чтобы помочь мне хотя бы одним своим приличным видом и киванием головы.