Спускаясь вниз по лестнице позади всех, Виктор видел, что медики беседуют между собой и с Олегом, но никто не пытается вовлечь его в разговор. Казалось бы мнительность, много ведь таких людей, которые просто не располагают к общению. Но нет, в глазах у всех этих докторов читалось что-то особенное, когда они смотрели на кадавра, и не только простой шок или страх, здесь было что-то ещё. И эти косые взгляды снова вернули Виктора к его мыслям.

Вот что было неприятно. Если раньше можно было заменить Виктора на стандартного Ивана Иванова, то теперь его можно было бы так же заменить на стандартный оживший труп Ивана Иванова. То есть оживший мертвец есть, а сам Виктор снова непонятно где.

«Бред какой-то в голове! – думал Виктор, проходя в холодный подвал. – Я это я. Ну, чёрт с ним, что для кого-то я оживший мертвец или даже никто. Для себя-то я лучше всех!» Он почесал затылок: «Ну, может, и не лучше всех, но я такой один для себя, единственный».

Всё же, когда медики скучковались в противоположном от него углу, наблюдая за приготовлениями Олега, ему стало снова неприятно. Он про себя послал их очень далеко и стал тоже смотреть на некроманта, к которому вдруг проникся уважением. Олег хоть вначале тоже на него так смотрел, но ещё даже до того, как ему рот снова дал открыть, уже стал относится к нему по-другому. Видимо, для этого нужна какая-то сила, энергия, чтобы в человеке, пусть и мёртвом, что-то увидеть.

Помещение морга было старым, холодным и сырым. Низкие полукруглые своды создавали идеальную атмосферу для всего происходящего. В лучших традициях фильмов про секты и чёрную магию. Только тот доктор, что перекрестился, немного нарушал атмосферу, снимая видео на смартфон.

Некромант обрызгал труп зельем, а перед тем как читать заклинание, воткнул в голову покойного серебряную спицу. Это было новое достижение Дмитриева. После оживления трупа с серебряной спицей в голове личность покойного не возвращалась. Было лишь тело, которое поддавалось простейшему вербальному программированию и только. Уже с неделю дом мага стали охранять полоумные восставшие из мёртвых подмосковные бандиты. Вот и медиков он решил избавить от всяких этических неловкостей.

В конце концов заклинание было прочитано, после чего Олег с излишним пафосом сказал:

– Встань и иди!

Труп встал и направился в сторону докторов, которых вдруг обуяла лёгкая паника. Пытаясь сойти с пути зомби, они все быстро задёргались, затолкались, при этом из-за беспорядка оставаясь практически на том же месте, в то время как ужасающее, но совершено спокойное существо продолжало своё медленное движение. Когда врачи наконец-то смогли освободить для кадавра проход, он просто прошагал мимо них и упёрся лбом в стену, изредка продолжая попытки двинуться дальше.

– Тело есть – ума не надо! – сказал Олег. – Вот вам, товарищи учёные, образец. Его и изучайте. А мы поехали.

Профессор задал некроманту ещё пару практических вопросов, и они раскланялись. Выйдя на улицу, Виктор вдруг остановился.

– Ты не рассказывай больше никому про то, что я мёртв, – сказал он, пытаясь быть как можно более убедительным.

– А кому я рассказываю? Вон, профессорам только, – удивился Олег, продолжая идти к машине.

– Ну вот им, а ещё вчера девушкам в баре.

– Вчера-то ты был не против. Они же клюнули. Или ты чем-то недоволен? Я же не знаю, какая она, половая жизнь загробная, – замер Дмитриев, открыв дверь машины.

– Да всем я доволен, – проворчал Виктор залезая в автомобиль.

Олег сел в водительское кресло и, заводя машину, посмотрел на Студёного вопросительно. Тот несколько секунд сидел молча, он был слегка удивлён, сердце же действительно не бьётся, впрочем руки-то с ногами тоже шевелятся.