Так что я, повернув клуч в замке, прошла в гостиную и, поставив сумку на комод, еще не дойдя до кухни, дверь в которую была притворена, громко, чтобы дедушка точно услышал, спросила:

– Дедуль, снова шпионишь за новым соседом?

И тут кухонная дверь медленно открылась, и на пороге появился тот самый сосед.

Упс, давненько я не попадала в такие неловкие ситуации.

Да еще и при дедушке, который маячил за спиной брюнета. Правда, почему-то Ирпур Ирсэн не стоял, а сидел. Причем не на стуле, а в кресле-коляске! Как только я это осознала, все смущение вышибло из меня, словно пушечным ядром.

– Что случилось? – выдохнула я и ринулась на кухню, потеснив в проходе брюнета, чтобы спустя пару секунд увидеть дедушку с плотно перебинтованной стопой.

– Ирэн, деточка, не волнуйся, я всего лишь неудачно поскользнулся на пороге дома. Наш сосед, Вирсент Норвинд, – дедушка то ли случайно, то ли нарочно, чтобы показать, что они уже успели сдружиться, опустил «мистер», «господин» и тому подобные обращения, – не только любезно помог мне подняться, но и поймал экипаж, чтобы вызвать целителя. А еще одолжил мне кресло-каталку, которое осталось у него в доме от предыдущих хозяев. Так что я пару дней буду колесить, пока восстанавливающее заклинание не закончит свою работу. Все же возраст берет свое, и регенерационные чары уже действуют на меня куда медленнее.

Только после этих слов я смогла выдохнуть и отдаться в полной мере смущению, которое ненадолго вытеснил испуг за дедушку. Последний, отлично зная меня с детства, кажется, обо всем догадался без лишних пояснений и усмехнулся в свою густую бороду.

– А мы вот тут с Вирсентом кофейком баловались. Я рассказывал ему про то, как мы с твоей бабушкой сразу после свадьбы отправились в путешествие по реке Орвонке – от ее истоков к самому устью через тропический лес.

– Да, захватывающее, судя по рассказу, было приключение, сэр Ирсэн. Вам бы написать о нем мемуары, а то и роман, – по-доброму усмехнувшись, отозвался брюнет, делая вид, что не услышал моего крика и слов про шпионаж.

Я же невольно поймала себя на том, что голос у нашего соседа бархатный и глубокий. Такой приятно слушать, даже не особо вникая в то, что он говорит. Пусть тот диктует хоть адресную книгу. В целом я переменила свое мнение об этом Вирсенте, когда узнала, что он помог моему дедушке. Ну подумаешь – лихач! Ну и что с того, что окатил меня с ног до головы? А не извинился – может, не заметил…

Зато мимо дедушки, подвернувшего лодыжку, не прошел мимо. Это куда важнее.

Так что я больше не держала на брюнета ни зла, ни проклятия за спиной. Когда дедушка, вспомнив о том, что кофе остывает, предложил присесть за стол, я с легкостью согласилась. Правда, в душе грыз червячок сомнений. Может быть, стоит потихоньку снять те темные чары, которыми я запустила в брюнета?

Поднеся чашку к губам, я чуть прикрыла глаза, переходя на магическое зрение и пряча под ресницами наверняка, как это у меня всегда бывало, вспыхнувшую золотом радужку. У многих чародеев, увы, применение дара выдавали не жесты, а именно эта особенность. Правда, у кого-то радужки чуть темнели или слегка краснели, так что почти незаметно. А у меня, увы, серо-голубой оттенок сменялся янтарным, выдавая с головой. Так что пришлось смотреть на Вирсента из-под густых полуопущенных ресниц. Вот только сколько я ни глядела, не могла увидеть своих же чар, как будто их уже успели снять. От этого осознания неприятно кольнуло. Неужели догадался? Хотя если брюнет и маг, то немудрено. Но не спросишь же об этом открыто?

Перейдя вновь на обычное зрение, я продолжила делать вид, что все чинно, благородно и благопристойно. Кивала в нужных местах, слушая очередной рассказ дедушки, на которые он был богат. Причем меценатом историй сэра Ирсона было не только его богатое прошлое, но и работа. Лингвист и переводчик с эльфийского с почти полувековым стажем, он знал, кажется, если не все, то почти все.