– Мне жаль, Элли, знаю, как тяжело ты переносишь такие ситуации.

Она права. Смерть любого пациента даётся мне тяжело – слишком тяжело. Это оседает где-то внутри, в грудной клетке, и не отпускает ещё долго. Каждый раз, даже если я стараюсь держаться, быть спокойной, профессиональной – это проникает в самое сердце. Это одна из тех причин, почему я не хочу оставаться здесь. Не хочу снова и снова переживать это чувство – будто часть тебя уходит вместе с тем, кого не удалось спасти. А теперь ещё и эти провалы в памяти и чувство, что вдруг это моя вина…

Молча отхожу от стойки регистрации, не вступая в разговор. Слова сейчас – лишние. Мне нужно прийти в себя, восстановить контроль, собрать мысли, которые разбежались в разные стороны. Я делаю глубокий вдох, стараясь удержать равновесие, будто внутри меня шатает сильный ветер, готовый всё снести. Но я не могу позволить себе сломаться. Я беру себя в руки. Один шаг. Потом второй. И снова – с головой в работу. В привычную, выверенную рутину, где у меня есть задачи, цифры, пациенты. Где всё по полочкам. Где я могу быть хоть немного в безопасности от своих собственных эмоций.

Вечером, возвращаясь домой, я всё ещё не могу выкинуть из головы мистера Уиллиса. Его лицо – бледное, но спокойное – всё ещё стоит перед глазами. Я прокручиваю события того дня снова и снова, как заезженную пластинку. Что я упустила? Всё ли сделала правильно? Почему именно он? Эти вопросы будто впились в голову и не дают покоя. Поднимаюсь по лестнице медленно, будто каждая ступенька даётся с трудом. Открываю дверь, вхожу в квартиру. Разуваюсь в прихожей, машинально выравнивая обувь у стены. Чувствую жуткую усталость. Прохожу в гостиную – вокруг знакомое пространство, почти уютное, но сегодня оно не даёт облегчения. Сегодня всё кажется чужим и глухим.

– Привет, малыш, – Гаррет протягивает мне огромный букет цветов. – Знаю, что ты злишься, прости. Не рассчитал и перебрал с алкоголем.

– А в полиции как оказался? – я даже не принимаю от него букет.

– А ты не читала мое сообщение?

– Я вчера потеряла телефон, а нашла его только утром разряженным. Потом на работе был завал, и я до сих пор его не включила.

– Понятно, – Гаррет перестает протягивать мне букет и идет на кухню за вазой. – Слегка подрался с каким-то алкашом и нас забрали в участок. Но всё в порядке, не о чем переживать. Я хотел приготовить ужин, но нашел в холодильнике огромную порцию пасты. Разогреть?

– Я не голодна. Очень устала и хочу лечь спать. Кстати, ты завтра всё-таки улетаешь к родителям?

Гаррет смотрит на меня с недоумением.

– Да… Элли, ты же только что уже об этом спросила.

Я моргаю. Только что? Я не помню. Почему я этого не помню?

– Да, точно. Просто устала. Ладно, я спать.

– Люблю тебя.

– Ага.

Я захожу в комнату, машинально закрываю за собой дверь и окидываю взглядом пространство. Всё на своих местах, кроме этой проклятой кучи одежды Гаррета, валяющейся у самого изножья кровати. Спортивная кофта, штаны, носки – хаотичный ворох, который раздражает взгляд. Быстро переодеваюсь в мягкую домашнюю футболку, почти не ощущая прикосновения ткани к коже. Усталость растекается с головы до пят, она как туман, окутывает каждую мою клеточку. Я бросаю свою одежду в ту же кучу и падаю на кровать.

Лежу на спине, смотря в потолок. Но из головы не выходит эта небрежная груда одежды, валяющаяся на полу. Хочется встать, взять всё это и закинуть в корзину, раз и навсегда избавиться от раздражающей детали. Но внутри – пусто. Ни моральных, ни физических сил. Даже пальцем пошевелить трудно. Всё, на что меня хватает – это отвернуться к стене и свернуться под одеялом, будто оно сможет защитить от реальности.