— Вызову такси на улице, — равнодушно отмахнулась Вероника, — и вам пора расходиться. Завтра новый день...

Илларионова первой ушла переодеваться в женскую раздевалку. Второй зашла рыжая, причем её появление несколько не удивляло.

— Вер, а, может, ты меня с ним познакомишь? Он все равно тебе не нравится.

— Кузнецова, априори, мажоры любить не умеют. Они — избалованные дети с папиным толстым кошельком. А самое главное, ты для них просто красивая, интересная обертка, понимаешь? — не удержалась Цепная.

— Прости, но одной любовью сыт не будешь в наше время. Поэтому да, я не против побыть немного оберткой для мальчика с толстым кошельком. Пойми, сестре предстоит дорогая операция. Будь человеком. Честным трудом я три года собирать буду, — жалостливо подытожила собеседница.

Вероника тяжело вздохнула.

— Парнишка всяко придет снова. Замолви словечко, пожалуйста.

— Ладно, но если пошлëт тебя, меня, чур, не втягивать.

Та радостно подпрыгнула, неожиданно обвив за шею и прижавшись к левой щеке Илларионовой своей.

— Ты хорошая! Спасибо, — благодарно прошептала на ухо рыженькая.

— Я еще ничего не сделала, — холодно отстранилась Вероника, в крайнее время позволяя себя обнимать только одному человечку — сыну.

На остальных людях ее доброта уходила в гости, чай попить.

— Ты — человек слова. Я знаю, тебе можно верить.

— Угу, — хмыкнула Илларионова, задумчиво вернувшись к своему отделу с одеждой.

Больше с Алой она не заговаривала. Девушка переоделась в свою темно-синюю тунику до колена, расчесала деревянным гребнем волосы да, бросив короткое «пока» напарнице, с сумкой на плече отправилась к кассе.

На уме крутилось только три желания: увидеть Артема, поесть и поспать...

***

Вера забрала деньги и направилась на улицу, где её встретил приятный поток теплого летнего ветра вместе с...

Неподалеку от входа в заведение стоял нахальный мажор собственной персоной.

«За что?!» — мысленно проворчала девушка, однако уверенно продолжила идти.

С одной стороны, сейчас девушке было на руку, что парнишка быстро попался, а с другой Верка представила, как он «дежурит» каждый день у входа в кафе. Ей аж подурнело от подобного развития событий.

— И снова здравствуйте, — обворожительно оскалился в белоснежной улыбке парень, сразу приметив Илларионову.

«Надо же, чудовище научилось здороваться. Может, он не на столько безнадежен, как хочет казаться?» — про себя подумала Цепная, а вслух произнесла:

— И вам, сударь, вечер добрый.

— К чему так официально? Я просто хотел извиниться за свое хамское поведение и пригласить в кино.

— За что именно извиниться? За курение, за ноги на столе или за пятнадцать тысяч, которыми швыряетесь налево, направо? — с укором взглянула в глаза собеседника девушка.

— Это была премия за качественное обслуживание.

— А похоже на оскорбление! — иначе истолковала поступок Вероника. — Я не продаюсь.

Тот нервно поперхнулся.

— Поэтому, — она решительно расстегнула молнию дамской сумки, — заберите свои деньги обратно.

— Стойте, стойте, — перехватил он ладонь Илларионовой, — всё совсем не так. Ни в коем разе не хотел оскорбить вас.

— Неужели?!

— Честное слово, Вероника, — спешно заверил юноша.

Вероника вырвала кисть.

— Забирайте, и будем считать, что этого инцидента не было.

— Почему на «вы»? — неожиданно нахмурился парень.

— «Ты» подразумевает более близкое знакомство, а я с вами ближе знакомиться не хочу! Думаете, раз папочка дает денег, то можете всех купить?!

— Пожалуйста, оставьте, это от чистого сердца, — вдруг искренне произнес он, удивив Илларионову. — Я по-настоящему восхищён вами, Вероника.

— Ну да, конечно, — недоверчиво буркнула девушка.