— Да, но он не с нами. Всё придется решать самой. Я снова безработная, — с грустью вздохнула Илларионова, украдкой вспомнив о своём незаконченном высшем образовании.

«Зато Танька выросла человеком», — привычно утешила себя она.

— Все наладится. Небольшой перерыв пойдет тебе на пользу. Продукты пока есть. Ты не обязана вечно вытаскивать всех со дна. Пусть Кирилл, как его там по отчеству, не помню, сам разбирается со своей шестнадцатилетней малышкой. Нашёл на что надавить, ага! На материнство. Уж. Больше нечего сказать. Грязно играет. Сначала пристаёт в служебке кафе, потом предлагает такую сомнительную работу. Ой, не нравится он мне. Как бы такой изворотливый не оказался одним из самых злейших Димкиных врагов.

Цепная угрюмо сделала пару глотков зеленого листового чая.

— Да, как-то в друзьях мужа не припоминаю такого. Да и... Бог с ним. Я лучше узнаю, как дела сестренки.

Стоило вспомнить о ней, через минуту раздался громкий звук телефонного сообщения. Тысячное от младшей с вопросом: «Куда потерялась? Как сама? Как племянник? Еще не прибила свекровь?»

Шутливое послание по WhatsApp. На самом деле Татьяна давно поладила с матерью братьев Илларионовых и перестала искренне желать придушить родственницу. Однако сарказм — штука сложная в семье Щукиных. Он тяжело поддавался контролю.

— Кстати да. Как там Танечка? У неё все хорошо? — поддержала разговор свекровь.

— И как вы друг друга чувствуете на расстоянии? — усмехнулась старшая Илларионова, не раз замечая: вспомнит одна, моментально возникнет на горизонте вторая.

— Родственная связь — самая необъяснимая связь на свете, — усмехнулась Светлана.

— Похоже, — тихо согласилась девушка, бросив взгляд на настенные часы, чья стрелка всё ближе подбиралась к заветной цифре.

Она обещала прийти, хотя не очень горела желанием видеться с мажором. Он её злил, оказывая когда-то желанные от Дмитрия знаки внимания. Вера до последнего пыталась убедить свой разум, что мальчишка не вызывает в ней никаких чувств кроме раздражения, но чем больше убеждала, тем сложнее становилось отталкивать парня. Два последних года не прошли для нее бесследно.

Сколько ещё она сможет продлить собственный самообман, не знала, предпочитая не переходить границы и держаться подальше от мажора.

«Только не влюбись сама, Вера, иначе это тебя погубит», — мудро дала совет себе любимой Илларионова, прежде чем поднялась из-за стола.

— Светлана Викторовна, я отлучусь в город. Мне нужно встретиться со старыми знакомыми. Обсудить кое-какие вопросы.

— Да, да, я посижу с Артёмом, — с пониманием произнесла свекровь.

Вероника нерешительно направилась в свою комнату.

«Никаких шансов. Докажи парнишке, что он тебе неинтересен. Ты сможешь. У тебя превосходно получается убивать чужие чувства».

Она со вздохом наконец написала младшей ответные сообщения и задумчиво скользнула взглядом в сторону шкафа. После короткого раздумья, девушка сошлась на закрытом бежевом платье ниже колена...

***

Возле кинотеатра мажор встретил Веронику при всём параде: безупречный внешний вид, красивый букет алых роз, белоснежная улыбка до ушей и глаза, горящие надеждой на взаимность. Еще рядом с ним чувствовался приятный аромат мужского парфюма. Смотреть на него такого распрекрасного стало для Цепной настоящей пыткой. Её взаимность невозможна, а отказ подобен топору бездушного палача.

Она по-прежнему не могла решиться поставить жирный крест между ними. Что-то внутри не давало. То ли жалость, то ли желание тепла, которое девушка слишком долго подавляла. Из-за данного конфуза в жизни Веры получался ужасный любовный треугольник, откуда, казалось, нет выхода. Предать мужа нельзя, а мёрзнуть надоело.