– А ты не так проста, – сказал Струков.

– Как и ты, – ответила она.

– Давайте вы как-то поговорите нормально, – предложил я.

Анора кивнула и рассказала ему то же самое, что и мне в тот день, когда мы встретили химеру. Что деменция нейронного шока – это болезнь, направленная на Землю из космоса с целью уничтожить человечество. Существу, которое создало шок-деменцию, известно, что кто-то пытается создать лекарство, но оно пока не знает, кто мы и где находимся. Его слуги, беспрекословно подчиняющиеся ему, – химеры – ищут нас по всей планете. Анора охраняет нас, убивая химер, но их приходит все больше и больше, это значит, что их круг сужается на этом месте.

– Его зовут Фантом, – закончила Анора. – Он живет на дне черной дыры. И его цель – уничтожить всю разумную жизнь в галактике.

А вот это было уже кое-что новое и для меня.

– Так вот почему все больные твердят про Саггитариус А… – сказал я.

Струков поднялся со стула, как будто собираясь уходить.

– Ничего даже не скажешь, док? – спросила его Анора.

– А что тут говорить… У нас очень мало времени, нужно сделать это долбаное лекарство прямо… завтра…

– Это очень умно, – сказала Анора, и это был, наверное, первый комплимент, который она сказала Струкову.

– Можно было бы и пораньше мне об этом рассказать, – заметил он.

– Согласна.

– Твое оружие, эти струны… Это тоже как-то связано с генетическими модификациями некодируемой ДНК?

– Как в воду глядишь, – ответила Анора. – Еще это похоже на модификации генов Аврора А, которыми ты занимался в России десять лет назад.

Их взгляды встретились, огромная сила была в глазах обоих, я не понимал, что они делили и почему не доверяли друг другу.

– Вы оба что-то скрываете от меня и друг от друга, ребят, – сказал я. – Но я готов с этим смириться, такие уж особенности у всех выдающихся людей. Если сейчас ситуация действительно настолько серьезная, давайте сотрудничать и работать в команде!

Струков и Анора согласно кивнули. Мы со Струковым пошли в лабораторию, где начали сразу же работать как бешеные. Мы посвятили Таню в текущее положение дел, и она присоединилась к нашему порыву. Артём вызвался добровольцем, он в тот же день пришел к нам в лаборатории помогать с пробирками и прочей работой. К вечеру пришла и сама Анора, которая мгновенно стала старшим лаборантом, потому что работа просто горела у нее в руках, хотя она и отрицала какой-нибудь предыдущий опыт.

– Я просто умелая, – сказала она. – Мне хорошо дается любая работа… Но биологию я терпеть не могу, особенно биохимию.

Струков спросил ее, нет ли у нее случайно какой-нибудь сверхспособности, чтобы помочь с исследованием. Она ответила, что, вообще-то, есть, и она уже давным-давно изучила наши работы, и точно может сказать, что мы на правильном пути, в правильном регионе.

– Я могу видеть определенные космические поля… Вы в нужном месте, особенно если взять локус Тау, но более детально ничего не могу добавить, для меня там все одинаково выглядит.

– Понятно, – сухо сказал Струков и вернулся «под колпак» к нейронам.

Мы работали очень быстро, так быстро, как могли. Я приехал в Волгоград в начале ноября, где-то в конце ноября мы отправились за Пациентом Икс – а к началу декабря у нас уже было лекарство.

Пациент Икс во многом нам помог, именно его нейроны обладали значительной активностью в участках некодируемой ДНК, а особенно в области локуса Тау. Мы несколько десятков раз проверили результаты на клеточном уровне, а потом решили сделать инъекции пациентам. Инъекции нужно было вводить в спинномозговую жидкость – Струков оперировал, я и Анора ассистировали.